В Определении Верховного Суда РФ от 24.04.2024 №310-ЭС15-7336(40) по делу №А62-7344/2013 изложена правовая позиция об оспаривании преференциальных сделок кредитных организаций.
По смыслу п. 1, 2 ст. 61.3, ст. 189.40 Закона о банкротстве, сделка, совершенная должником в отношении отдельного кредитора в течение одного месяца до даты назначения Банком России временной администрации по управлению кредитной организацией, может быть признана арбитражным судом недействительной, если она влечет или может повлечь за собой оказание предпочтения в удовлетворении требований этого кредитора перед другими кредиторами.
Удовлетворение кредитной организацией в преддверии своего банкротства требований отдельного кредитора в более льготном порядке, чем он мог бы рассчитывать в соответствии с очередностью, установленной ст. 134, 189.92 Закона о банкротстве, свидетельствует о признаке предпочтительности в отношении этого кредитора.
В то же время по смыслу п. 2 ст. 61.4 Закона о банкротстве даже в случае наличия у оспариваемой сделки признаков предпочтения, она не может быть признана недействительной при условии совершения в рамках обычной хозяйственной деятельности и непревышения ее размером порогового значения в один процент от стоимости активов должника.
Ряд презумпций выхода сделки кредитной организации за пределы обычной хозяйственной деятельности определен п. 5 ст. 189.40 Закона о банкротстве.
По смыслу пп. 1 п. 5 ст. 189.40 Закона о банкротстве наличие картотеки неисполненных платежных документов уже само по себе свидетельствует о том, что сделка выходит за пределы обычной хозяйственной деятельности. При этом, коль скоро не доказано иное, недостаточность денежных средств на корреспондентском счете должника предполагается в силу того, что поручения иных клиентов остаются неисполненными (Определения ВС РФ от 23.11.2015 №305-ЭС15-5815(8) и от 22.05.2017 №305-ЭС16-20779(1, 3)).
В этой связи определяющим для дел об оспаривании сделок банка-должника по указанному выше основанию является установление дня возникновения картотеки, что позволяет определить точный период, в который может быть оказано предпочтение по сделкам, относящимся к обычной хозяйственной деятельности кредитной организации.
При этом осведомленность ответчиков об ущемлении интересов кредиторов должника либо о признаках неплатежеспособности или недостаточности имущества должника правового значения не имеет, поскольку при оспаривании сделки на основании п. 1 и 2 ст. 61.3 Закона о банкротстве достаточно установить наличие признаков предпочтительного удовлетворения требований одного кредитора перед другими кредиторами должника.
В случае если денежных средств на корреспондентском счете было недостаточно для проведения оплаты, то необходимо исходить из того, что в условиях неплатежеспособности банка безналичные денежные средства клиентов, находящиеся на его счетах, утрачивают свое назначение как средство платежа и фактически трансформируются в права требования к этому банку (Постановление Президиума ВАС РФ от 03.06.2014 №2953/14, Определения ВС РФ от 19.03.2018 №306-ЭС17-17686, от 20.05.2019 №305-ЭС18-5703(6)).
Передача банком менее чем за месяц до отзыва у него лицензии своего ликвидного и дорогостоящего имущества одним клиентам, учитывая, что в обмен банк фактически не получил ни денежных средств, ни иного ликвидного актива, а лишь погасил свои обязательства перед этими клиентами в ситуации невыполнения платежных поручений других клиентов, сама по себе является неординарной. Принимая оплату имущества за счет денежных средств, находящихся на счетах клиентов, то есть фактически обменивая имущество на утратившие ликвидность права требования к себе, банк действует в исключительной ситуации и тем самым предоставляет таким клиентам отступное, что может свидетельствовать о выходе соответствующей сделки за пределы обычной хозяйственной деятельности.
Удовлетворение кредитной организацией в преддверии своего банкротства требований отдельного кредитора в более льготном порядке, чем он мог бы рассчитывать в соответствии с очередностью, установленной ст. 134, 189.92 Закона о банкротстве, свидетельствует о признаке предпочтительности в отношении этого кредитора.
В то же время по смыслу п. 2 ст. 61.4 Закона о банкротстве даже в случае наличия у оспариваемой сделки признаков предпочтения, она не может быть признана недействительной при условии совершения в рамках обычной хозяйственной деятельности и непревышения ее размером порогового значения в один процент от стоимости активов должника.
Ряд презумпций выхода сделки кредитной организации за пределы обычной хозяйственной деятельности определен п. 5 ст. 189.40 Закона о банкротстве.
По смыслу пп. 1 п. 5 ст. 189.40 Закона о банкротстве наличие картотеки неисполненных платежных документов уже само по себе свидетельствует о том, что сделка выходит за пределы обычной хозяйственной деятельности. При этом, коль скоро не доказано иное, недостаточность денежных средств на корреспондентском счете должника предполагается в силу того, что поручения иных клиентов остаются неисполненными (Определения ВС РФ от 23.11.2015 №305-ЭС15-5815(8) и от 22.05.2017 №305-ЭС16-20779(1, 3)).
В этой связи определяющим для дел об оспаривании сделок банка-должника по указанному выше основанию является установление дня возникновения картотеки, что позволяет определить точный период, в который может быть оказано предпочтение по сделкам, относящимся к обычной хозяйственной деятельности кредитной организации.
При этом осведомленность ответчиков об ущемлении интересов кредиторов должника либо о признаках неплатежеспособности или недостаточности имущества должника правового значения не имеет, поскольку при оспаривании сделки на основании п. 1 и 2 ст. 61.3 Закона о банкротстве достаточно установить наличие признаков предпочтительного удовлетворения требований одного кредитора перед другими кредиторами должника.
В случае если денежных средств на корреспондентском счете было недостаточно для проведения оплаты, то необходимо исходить из того, что в условиях неплатежеспособности банка безналичные денежные средства клиентов, находящиеся на его счетах, утрачивают свое назначение как средство платежа и фактически трансформируются в права требования к этому банку (Постановление Президиума ВАС РФ от 03.06.2014 №2953/14, Определения ВС РФ от 19.03.2018 №306-ЭС17-17686, от 20.05.2019 №305-ЭС18-5703(6)).
Передача банком менее чем за месяц до отзыва у него лицензии своего ликвидного и дорогостоящего имущества одним клиентам, учитывая, что в обмен банк фактически не получил ни денежных средств, ни иного ликвидного актива, а лишь погасил свои обязательства перед этими клиентами в ситуации невыполнения платежных поручений других клиентов, сама по себе является неординарной. Принимая оплату имущества за счет денежных средств, находящихся на счетах клиентов, то есть фактически обменивая имущество на утратившие ликвидность права требования к себе, банк действует в исключительной ситуации и тем самым предоставляет таким клиентам отступное, что может свидетельствовать о выходе соответствующей сделки за пределы обычной хозяйственной деятельности.
26.04.2024
Правовая позиция ВС РФ:
Верховный Суд РФ в Определении от 28.03.2024 №305-ЭС23-22266 по делу №А40-169761/2018 изложил правовую позицию касательно отсутствия у кредиторов права на распоряжение требованием при привлечении к ответственности за убытки, причиненные должнику, по основаниям, предусмотренным корпоративным законодательством.
Важное определение, учитывая, что еще в своей книге по субсидиарке писал про складывающуюся практику применения п. 2 ст. 61.17 Закона о банкротстве к убыткам.
Важное определение, учитывая, что еще в своей книге по субсидиарке писал про складывающуюся практику применения п. 2 ст. 61.17 Закона о банкротстве к убыткам.
По смыслу ст. 2 Закона о банкротстве целью конкурсного производства является последовательное и эффективное проведение мероприятий по получению наибольшей выручки от реализации имущества должника, максимальное наполнение конкурсной массы для соразмерного удовлетворения требований кредиторов должника.
Для реализации этой цели Закон о банкротстве предоставил кредиторам и уполномоченным органам, требования которых не были удовлетворены за счет имущества должника-банкрота, иные вспомогательные правовые средства, в том числе возможность получить удовлетворение за счет имущества лиц, контролировавших должника, посредством привлечения их к субсидиарной ответственности по обязательствам должника либо взыскания с них убытков в порядке ст. 61.20 Закона о банкротстве.
Положениями ст. 61.17 Закона о банкротстве урегулированы отношения по распоряжению кредиторами правом требования о привлечении контролирующих должника лиц к субсидиарной ответственности. Однако данная статья не содержит указания на возможность применения соответствующего механизма в отношении распоряжения кредиторами своим правом требования о привлечении контролирующих лиц к гражданско-правовой ответственности в виде взыскания убытков, равно как не содержит эта статья и соответствующего запрета.
Соответственно ключевой вопрос состоит в возможности применения положений о выборе способа распоряжения субсидиарной ответственностью к требованию о возмещении убытков с контролирующих лиц.
По смыслу п. 2 Постановления Пленума ВС РФ от 21.12.2017 №53 «О некоторых вопросах, связанных с привлечением контролирующих должника лиц к ответственности при банкротстве» (далее – Постановление Пленума ВС РФ №53) субсидиарная ответственность по обязательствам несостоятельного должника фактически представляет собой разновидность иска о взыскании убытков.
Выделение названного иска ввиду его специального применения и распространенности позволяет стандартизировать и упростить процесс доказывания, в том числе посредством введения презумпций вины ответчика (Определение ВС РФ от 03.07.2020 №305-ЭС19-17007 (2)).
Вместе с тем при соотнесении субсидиарной ответственности с требованием о взыскании убытков с контролирующих лиц следует различать ответственность за вред, причиненный третьим лицам (кредиторам), и ответственность за вред, причиненный самому должнику. В отличие от субсидиарной ответственности, которая всегда имеет целью погашение требований кредиторов должника, убытки могут быть направлены на возмещение имущественных потерь как кредиторов, так и самой корпорации (акционеров/участников).
Ввиду этого в зависимости от имущественного интереса, на защиту которого направлено предъявленное арбитражным управляющим или кредиторами в деле о банкротстве требование о возмещении убытков, необходимо различать кредиторские (конкурсные) и корпоративные (замещающие) иски.
По заявлению о привлечении контролирующих лиц к ответственности в виде взыскания убытков по корпоративным основаниям прямым выгодоприобретателем выступает должник (его акционеры), ввиду чего цена такого иска законодательно не ограничена размером требований кредиторов (п. 6 ст. 61.20 Закона о банкротстве). Она определяется по правилам ст. 15, 53.1, 393 ГК РФ и равна сумме всех убытков, причиненных организации.
Предъявляя такой иск, кредиторы являются лишь процессуальными истцами, наделенными в силу п. 1 и 2 ст. 61.20 Закона о банкротстве полномочиями выступать от имени (вместо) корпорации и ее акционеров. При этом корпоративные убытки (в отличие от кредиторских) изначально не принадлежат сообществу кредиторов, поскольку направлены на возмещение вреда, причинного собственникам юридического лица. Удовлетворение от такого права требования кредиторы в процедуре банкротства могут получить лишь с учетом правил ст. 134, 142 Закона о банкротстве в форме распределения конкурсной массы, пополненной на сумму взыскания такой задолженности либо суммы, полученной от реализации данного права требования на торгах.
Иной правовой природой обладают кредиторские убытки (ст. 1064 ГК РФ, ст. 61.13 Закона о банкротстве). С точки зрения законодательства о банкротстве право на соответствующий кредиторский иск возникает с момента, когда носящая недобросовестный характер деятельность должника начинает приносить вред кредиторам, то есть когда поступления в имущественную массу должника становятся ниже его кредиторской нагрузки (Определение ВС РФ от 25.09.2020 №310-ЭС20-6760), иными словами, когда стоимость чистых активов корпорации приобретает отрицательное значение.
Само субъективное право требовать взыскания кредиторских убытков принадлежит не корпорации, а сообществу кредиторов (конкурсной массе). В отсутствие кредиторов права на привлечение к субсидиарной ответственности или на возмещение кредиторских убытков (равно как и на конкурсное оспаривание) не имеется как такового. Поэтому должник (корпорация) в такой ситуации выступает лишь номинальным держателем права от имени сообщества кредиторов.
То обстоятельство, что право на привлечение к субсидиарной ответственности принадлежит кредиторам, обусловливает наличие у них полномочий на распоряжение этим правом в соответствии с п. 2 ст. 61.17 Закона о банкротстве.
Данной нормой предусмотрены три способа распоряжения требованием:
1) взыскание задолженности по требованию;
2) продажа требования с торгов;
3) уступка кредитору части требования в размере требования кредитора.
Реализация первых двух способов осуществляется в деле о банкротстве, конкурсная масса пополняется путем взыскания денежных средств с контролирующего должника лица или путем возмездной уступки требования к нему. Распределение конкурсной массы производится с соблюдением очередности, установленной ст. 134, 142 Закона о банкротстве.
Третий же способ подразумевает замену взыскателя в части соответствующей суммы, для чего суд выдает на имя каждого такого кредитора как взыскателя исполнительный лист с указанием размера и очередности погашения его требования в соответствии со ст. 134 настоящего Федерального закона (пп. 1 п. 4 ст. 61.17 Закона о банкротстве). Суть этого способа распоряжения состоит в том, что кредиторы, будучи действительными собственниками права требования, прекращают представительские функции должника, принимая решение в дальнейшем самостоятельно реализовывать права в отношении принадлежащего им актива.
С учетом этого можно прийти к выводу, что вопрос о возможности распоряжения правом на возмещение убытков должен разрешаться исходя из того, какой интерес защищает это право.
Поскольку кредиторские убытки, как и субсидиарная ответственность, принадлежат самим кредиторам и имеют своей целью возместить вред, причиненный кредиторам должника, к ним возможно применение механизма, установленного ст. 61.17 Закона о банкротстве.
Напротив, к корпоративным убыткам как к активу самого должника (его акционеров) этот механизм не может быть применим.
Следует также учитывать, что размер права требования о взыскании кредиторских убытков может не покрывать размера требований всех кредиторов. Аналогичная ситуация складывается и при снижении размера субсидиарной ответственности (абз. 2 п. 11 ст. 61.11 Закона о банкротстве). Однако данное обстоятельство не может являться основанием для отступления от очередности, установленной ст. 134 и 142 Закона о банкротстве, в связи с чем при выборе кредитором способа распоряжения правом требования в виде его переуступки первоначально необходимо соблюсти очередность удовлетворения текущих и реестровых требований, а при недостаточности средств – пропорциональность размеру требований кредитора соответствующей очереди.
Для реализации этой цели Закон о банкротстве предоставил кредиторам и уполномоченным органам, требования которых не были удовлетворены за счет имущества должника-банкрота, иные вспомогательные правовые средства, в том числе возможность получить удовлетворение за счет имущества лиц, контролировавших должника, посредством привлечения их к субсидиарной ответственности по обязательствам должника либо взыскания с них убытков в порядке ст. 61.20 Закона о банкротстве.
Положениями ст. 61.17 Закона о банкротстве урегулированы отношения по распоряжению кредиторами правом требования о привлечении контролирующих должника лиц к субсидиарной ответственности. Однако данная статья не содержит указания на возможность применения соответствующего механизма в отношении распоряжения кредиторами своим правом требования о привлечении контролирующих лиц к гражданско-правовой ответственности в виде взыскания убытков, равно как не содержит эта статья и соответствующего запрета.
Соответственно ключевой вопрос состоит в возможности применения положений о выборе способа распоряжения субсидиарной ответственностью к требованию о возмещении убытков с контролирующих лиц.
По смыслу п. 2 Постановления Пленума ВС РФ от 21.12.2017 №53 «О некоторых вопросах, связанных с привлечением контролирующих должника лиц к ответственности при банкротстве» (далее – Постановление Пленума ВС РФ №53) субсидиарная ответственность по обязательствам несостоятельного должника фактически представляет собой разновидность иска о взыскании убытков.
Выделение названного иска ввиду его специального применения и распространенности позволяет стандартизировать и упростить процесс доказывания, в том числе посредством введения презумпций вины ответчика (Определение ВС РФ от 03.07.2020 №305-ЭС19-17007 (2)).
Вместе с тем при соотнесении субсидиарной ответственности с требованием о взыскании убытков с контролирующих лиц следует различать ответственность за вред, причиненный третьим лицам (кредиторам), и ответственность за вред, причиненный самому должнику. В отличие от субсидиарной ответственности, которая всегда имеет целью погашение требований кредиторов должника, убытки могут быть направлены на возмещение имущественных потерь как кредиторов, так и самой корпорации (акционеров/участников).
Ввиду этого в зависимости от имущественного интереса, на защиту которого направлено предъявленное арбитражным управляющим или кредиторами в деле о банкротстве требование о возмещении убытков, необходимо различать кредиторские (конкурсные) и корпоративные (замещающие) иски.
По заявлению о привлечении контролирующих лиц к ответственности в виде взыскания убытков по корпоративным основаниям прямым выгодоприобретателем выступает должник (его акционеры), ввиду чего цена такого иска законодательно не ограничена размером требований кредиторов (п. 6 ст. 61.20 Закона о банкротстве). Она определяется по правилам ст. 15, 53.1, 393 ГК РФ и равна сумме всех убытков, причиненных организации.
Предъявляя такой иск, кредиторы являются лишь процессуальными истцами, наделенными в силу п. 1 и 2 ст. 61.20 Закона о банкротстве полномочиями выступать от имени (вместо) корпорации и ее акционеров. При этом корпоративные убытки (в отличие от кредиторских) изначально не принадлежат сообществу кредиторов, поскольку направлены на возмещение вреда, причинного собственникам юридического лица. Удовлетворение от такого права требования кредиторы в процедуре банкротства могут получить лишь с учетом правил ст. 134, 142 Закона о банкротстве в форме распределения конкурсной массы, пополненной на сумму взыскания такой задолженности либо суммы, полученной от реализации данного права требования на торгах.
Иной правовой природой обладают кредиторские убытки (ст. 1064 ГК РФ, ст. 61.13 Закона о банкротстве). С точки зрения законодательства о банкротстве право на соответствующий кредиторский иск возникает с момента, когда носящая недобросовестный характер деятельность должника начинает приносить вред кредиторам, то есть когда поступления в имущественную массу должника становятся ниже его кредиторской нагрузки (Определение ВС РФ от 25.09.2020 №310-ЭС20-6760), иными словами, когда стоимость чистых активов корпорации приобретает отрицательное значение.
Само субъективное право требовать взыскания кредиторских убытков принадлежит не корпорации, а сообществу кредиторов (конкурсной массе). В отсутствие кредиторов права на привлечение к субсидиарной ответственности или на возмещение кредиторских убытков (равно как и на конкурсное оспаривание) не имеется как такового. Поэтому должник (корпорация) в такой ситуации выступает лишь номинальным держателем права от имени сообщества кредиторов.
То обстоятельство, что право на привлечение к субсидиарной ответственности принадлежит кредиторам, обусловливает наличие у них полномочий на распоряжение этим правом в соответствии с п. 2 ст. 61.17 Закона о банкротстве.
Данной нормой предусмотрены три способа распоряжения требованием:
1) взыскание задолженности по требованию;
2) продажа требования с торгов;
3) уступка кредитору части требования в размере требования кредитора.
Реализация первых двух способов осуществляется в деле о банкротстве, конкурсная масса пополняется путем взыскания денежных средств с контролирующего должника лица или путем возмездной уступки требования к нему. Распределение конкурсной массы производится с соблюдением очередности, установленной ст. 134, 142 Закона о банкротстве.
Третий же способ подразумевает замену взыскателя в части соответствующей суммы, для чего суд выдает на имя каждого такого кредитора как взыскателя исполнительный лист с указанием размера и очередности погашения его требования в соответствии со ст. 134 настоящего Федерального закона (пп. 1 п. 4 ст. 61.17 Закона о банкротстве). Суть этого способа распоряжения состоит в том, что кредиторы, будучи действительными собственниками права требования, прекращают представительские функции должника, принимая решение в дальнейшем самостоятельно реализовывать права в отношении принадлежащего им актива.
С учетом этого можно прийти к выводу, что вопрос о возможности распоряжения правом на возмещение убытков должен разрешаться исходя из того, какой интерес защищает это право.
Поскольку кредиторские убытки, как и субсидиарная ответственность, принадлежат самим кредиторам и имеют своей целью возместить вред, причиненный кредиторам должника, к ним возможно применение механизма, установленного ст. 61.17 Закона о банкротстве.
Напротив, к корпоративным убыткам как к активу самого должника (его акционеров) этот механизм не может быть применим.
Следует также учитывать, что размер права требования о взыскании кредиторских убытков может не покрывать размера требований всех кредиторов. Аналогичная ситуация складывается и при снижении размера субсидиарной ответственности (абз. 2 п. 11 ст. 61.11 Закона о банкротстве). Однако данное обстоятельство не может являться основанием для отступления от очередности, установленной ст. 134 и 142 Закона о банкротстве, в связи с чем при выборе кредитором способа распоряжения правом требования в виде его переуступки первоначально необходимо соблюсти очередность удовлетворения текущих и реестровых требований, а при недостаточности средств – пропорциональность размеру требований кредитора соответствующей очереди.
29.03.2024
Правовая позиция ВС РФ:
В Определении Верховного Суда РФ от 25.03.2024 №303-ЭС23-26138 по делу №А16-1834/2022 изложена правовая позиция касательно распределения бремени доказывания оснований для привлечения к субсидиарной ответственности лица, контролировавшего должника, который не рассчитался с кредиторами и не имеет средств для финансирования процедур своего банкротства.
В соответствии с п. 1 ст. 393 ГК РФ должник обязан возместить кредитору убытки, причиненные неисполнением или ненадлежащим исполнением обязательства.
Если должник (юридическое лицо) не исполнил обязательства перед кредиторами, а средств, достаточных для возмещения судебных расходов на проведение процедур его банкротства не имеется (производство по делу о банкротстве прекращено), то по обязательствам этого должника может быть привлечено к субсидиарной ответственности контролирующее должника лицо при доказанности того, что требования кредиторов должника невозможно удовлетворить вследствие противоправных деяний (действий или бездействия) этого лица (п. 12 ст. 61.11 Закона о банкротстве).
Наличие или отсутствие таких деяний устанавливается судом на основании представленных сторонами судебного спора доказательств, к числу которых помимо прочего допускаются письменные доказательства, объяснения лиц, участвующих в деле, показания свидетелей и прочие (п. 2 ст. 64 АПК РФ).
По общему правилу лицо, участвующее в деле должно доказать обстоятельства, на которые оно ссылается как на основание своих требований и возражений (п. 1 ст. 65 АПК РФ). В то же время судопроизводство в арбитражных судах осуществляется на основе принципов равноправия и состязательности сторон и суд должен обеспечить им равные условия для реализации прав на судебную защиту (ст. 8, 9 АПК РФ). Суд определяет предмет доказывания и распределяет между сторонами бремя доказывания обстоятельств спора таким образом, чтобы оно было потенциально реализуемым исходя из объективно существующих возможностей в собирании тех или иных доказательств. Недопустимо возлагать на сторону обязанность доказывания определенных обстоятельств в ситуации невозможности получения ею доказательств по причине нахождения их у другой стороны спора, недобросовестно их не раскрывающей.
Бремя доказывания оснований возложения субсидиарной ответственности на контролирующее должника лицо обычно лежит на кредиторах, в интересах которых заявлено это требование. Вместе с тем отсутствие у контролирующих лиц заинтересованности в раскрытии документов, отражающих реальное положение дел и действительный оборот, не должно снижать уровень правовой защищенности кредиторов при необоснованном посягательстве на их права (п. 56 Постановления Пленума ВС РФ от 21.12.2017 №53 "О некоторых вопросах, связанных с привлечением контролирующих должника лиц к ответственности при банкротстве" (далее – Постановление Пленума ВС РФ №53)).
В ряде случаев эта проблема решается законодательно введением презумпций – предположений, основанных на наибольшей вероятности наступления того или иного события (явления) при установлении прочих фактов. Презумпции считаются верными, пока не доказано иное.
Финансово-хозяйственная деятельность хозяйственных обществ отражается в документах, обязательность ведения и хранения которых устанавливается специальным законодательством. Так, в частности, Федеральный закон от 06.12.2011 №402-ФЗ "О бухгалтерском учете" (п. 3 ст. 6, п. 1 ст. 7, ст. 9) обязывает руководителя хозяйственного общества вести бухгалтерский учет и хранить документы бухгалтерского учета, в которых должно непрерывно отражаться содержание фактов хозяйственной жизни этого общества. В связи с этим важнейшим источником сведений о деятельности общества и причинах его банкротства является его документация.
Закон о банкротстве (п. 2 ст. 66) обязывает органы управления должника (юридического лица) предоставлять временному управляющему по его требованию любую информацию, касающуюся деятельности должника.
Документы о финансово-хозяйственной деятельности должника, отвечающие требованиям относимости и допустимости, могут быть приняты судом в качестве письменных доказательств (ст. 67, 68, п. 1 ст. 75 АПК РФ).
Предполагается, что отсутствие к моменту вынесения судебного определения о введении наблюдения документов, хранение которых являлось обязательным в соответствии с законодательством об обществах с ограниченной ответственностью (их сокрытие, непредставление арбитражному управляющему, утвержденному в деле о банкротстве), связано с тем, что контролирующее должника-банкрота лицо привело его своими противоправными деяниями в состояние невозможности полного погашения требований кредиторов должника, причинило тем самым им вред и во избежание собственной ответственности скрывает следы содеянного. Как следствие, это лицо должно отвечать перед кредиторами должника (п. 1, 2, 6 ст. 61.11 Закона о банкротстве, Определение ВС РФ от 30.01.2020 № 305-ЭС18-14622(4,5,6)).
Таким образом, кредиторам, требующим привлечения к субсидиарной ответственности контролирующего должника лица, сокрывшего документы хозяйственного общества, необходимо и достаточно доказать состав признаков, входящих в соответствующую презумпцию (пп. 4 п. 2 ст. 61.11 Закона о банкротстве), в частности:
• наличие и размер непогашенных требований к должнику;
• статус контролирующего должника лица;
• его обязанность по хранению документов хозяйственного общества;
• отсутствие (искажение) этих документов на момент введения в отношении должника наблюдения.
Презумпция носит опровержимый характер и иное может быть доказано лицом, привлекаемым к субсидиарной ответственности. Это лицо должно доказать, почему доказательства кредиторов не могут быть приняты в подтверждение их доводов, раскрыв свои документы и представив объяснения относительно того, как на самом деле осуществлялась хозяйственная деятельность и чем вызвана несостоятельность должника, каковы причины непредставления документов и насколько они уважительны и т.п. (п. 10 ст. 61.11, п. 4 ст. 61.16 Закона о банкротстве, п. 56 Постановления Пленума ВС РФ №53).
Правовые позиции о распределении бремени доказывания для установления наличия материально-правовых оснований привлечения к субсидиарной ответственности в аналогичной ситуации, о стандарте поведения добросовестного контролирующего лица и его ответственности изложены в Постановлении Конституционного Суда РФ от 07.02.2023 №6-П. В п. 3.2, 5.1 этого постановления, в частности, указано о применимости презумпций ст. 61.11 Закона о банкротстве и в случае привлечения контролирующего должника лица к субсидиарной ответственности после прекращения дела о банкротстве должника ввиду отсутствия средств для финансирования соответствующих процедур. Как добросовестное поведение отмечено аккумулирование и сохранение контролирующим лицом информации о хозяйственной деятельности должника, ее раскрытие при предъявлении в суд требований о возмещении вреда, причиненного доведением должника до объективного банкротства. Отказ же или уклонение контролирующего лица от представления суду характеризующих хозяйственную деятельность должника доказательств, от дачи пояснений либо их явная неполнота свидетельствуют о недобросовестном процессуальном поведении, о воспрепятствовании осуществлению права кредитора на судебную защиту.
Создание препятствий кредитору в защите его прав косвенным образом указывает на интерес контролирующего должника лица в сокрытии своих противоправных действий и намерении уйти от ответственности.
Отсутствие судебного акта, обязывающего контролирующее должника лицо передать документы управляющему, никоим образом не освобождает его от такой обязанности и не препятствует в деле о его привлечении к субсидиарной ответственности представить эти документы. Только контролирующее должника лицо может и должно владеть сведениями о деятельности должника, раскрыть их суду, дать объяснения о причине банкротства и предоставить суду документацию должника (или уважительные причины её отсутствия). Доказанность того, что банкротство подконтрольного общества вызвано случайными факторами, объективными обстоятельствами, обычным предпринимательским риском и т.п., дает основания для освобождения контролирующего лица от субсидиарной ответственности.
Отсутствие документов первичного учета объективно препятствует установлению достоверных сведений о финансово-хозяйственной деятельности должника и о его активах. В связи с этим несостоятельно утверждение о том, что истец не обозначил активы должника, для поиска которых и включения их в конкурсную массу необходима документация, и документы, отсутствие которых препятствует проведению процедуры банкротства.
Если должник (юридическое лицо) не исполнил обязательства перед кредиторами, а средств, достаточных для возмещения судебных расходов на проведение процедур его банкротства не имеется (производство по делу о банкротстве прекращено), то по обязательствам этого должника может быть привлечено к субсидиарной ответственности контролирующее должника лицо при доказанности того, что требования кредиторов должника невозможно удовлетворить вследствие противоправных деяний (действий или бездействия) этого лица (п. 12 ст. 61.11 Закона о банкротстве).
Наличие или отсутствие таких деяний устанавливается судом на основании представленных сторонами судебного спора доказательств, к числу которых помимо прочего допускаются письменные доказательства, объяснения лиц, участвующих в деле, показания свидетелей и прочие (п. 2 ст. 64 АПК РФ).
По общему правилу лицо, участвующее в деле должно доказать обстоятельства, на которые оно ссылается как на основание своих требований и возражений (п. 1 ст. 65 АПК РФ). В то же время судопроизводство в арбитражных судах осуществляется на основе принципов равноправия и состязательности сторон и суд должен обеспечить им равные условия для реализации прав на судебную защиту (ст. 8, 9 АПК РФ). Суд определяет предмет доказывания и распределяет между сторонами бремя доказывания обстоятельств спора таким образом, чтобы оно было потенциально реализуемым исходя из объективно существующих возможностей в собирании тех или иных доказательств. Недопустимо возлагать на сторону обязанность доказывания определенных обстоятельств в ситуации невозможности получения ею доказательств по причине нахождения их у другой стороны спора, недобросовестно их не раскрывающей.
Бремя доказывания оснований возложения субсидиарной ответственности на контролирующее должника лицо обычно лежит на кредиторах, в интересах которых заявлено это требование. Вместе с тем отсутствие у контролирующих лиц заинтересованности в раскрытии документов, отражающих реальное положение дел и действительный оборот, не должно снижать уровень правовой защищенности кредиторов при необоснованном посягательстве на их права (п. 56 Постановления Пленума ВС РФ от 21.12.2017 №53 "О некоторых вопросах, связанных с привлечением контролирующих должника лиц к ответственности при банкротстве" (далее – Постановление Пленума ВС РФ №53)).
В ряде случаев эта проблема решается законодательно введением презумпций – предположений, основанных на наибольшей вероятности наступления того или иного события (явления) при установлении прочих фактов. Презумпции считаются верными, пока не доказано иное.
Финансово-хозяйственная деятельность хозяйственных обществ отражается в документах, обязательность ведения и хранения которых устанавливается специальным законодательством. Так, в частности, Федеральный закон от 06.12.2011 №402-ФЗ "О бухгалтерском учете" (п. 3 ст. 6, п. 1 ст. 7, ст. 9) обязывает руководителя хозяйственного общества вести бухгалтерский учет и хранить документы бухгалтерского учета, в которых должно непрерывно отражаться содержание фактов хозяйственной жизни этого общества. В связи с этим важнейшим источником сведений о деятельности общества и причинах его банкротства является его документация.
Закон о банкротстве (п. 2 ст. 66) обязывает органы управления должника (юридического лица) предоставлять временному управляющему по его требованию любую информацию, касающуюся деятельности должника.
Документы о финансово-хозяйственной деятельности должника, отвечающие требованиям относимости и допустимости, могут быть приняты судом в качестве письменных доказательств (ст. 67, 68, п. 1 ст. 75 АПК РФ).
Предполагается, что отсутствие к моменту вынесения судебного определения о введении наблюдения документов, хранение которых являлось обязательным в соответствии с законодательством об обществах с ограниченной ответственностью (их сокрытие, непредставление арбитражному управляющему, утвержденному в деле о банкротстве), связано с тем, что контролирующее должника-банкрота лицо привело его своими противоправными деяниями в состояние невозможности полного погашения требований кредиторов должника, причинило тем самым им вред и во избежание собственной ответственности скрывает следы содеянного. Как следствие, это лицо должно отвечать перед кредиторами должника (п. 1, 2, 6 ст. 61.11 Закона о банкротстве, Определение ВС РФ от 30.01.2020 № 305-ЭС18-14622(4,5,6)).
Таким образом, кредиторам, требующим привлечения к субсидиарной ответственности контролирующего должника лица, сокрывшего документы хозяйственного общества, необходимо и достаточно доказать состав признаков, входящих в соответствующую презумпцию (пп. 4 п. 2 ст. 61.11 Закона о банкротстве), в частности:
• наличие и размер непогашенных требований к должнику;
• статус контролирующего должника лица;
• его обязанность по хранению документов хозяйственного общества;
• отсутствие (искажение) этих документов на момент введения в отношении должника наблюдения.
Презумпция носит опровержимый характер и иное может быть доказано лицом, привлекаемым к субсидиарной ответственности. Это лицо должно доказать, почему доказательства кредиторов не могут быть приняты в подтверждение их доводов, раскрыв свои документы и представив объяснения относительно того, как на самом деле осуществлялась хозяйственная деятельность и чем вызвана несостоятельность должника, каковы причины непредставления документов и насколько они уважительны и т.п. (п. 10 ст. 61.11, п. 4 ст. 61.16 Закона о банкротстве, п. 56 Постановления Пленума ВС РФ №53).
Правовые позиции о распределении бремени доказывания для установления наличия материально-правовых оснований привлечения к субсидиарной ответственности в аналогичной ситуации, о стандарте поведения добросовестного контролирующего лица и его ответственности изложены в Постановлении Конституционного Суда РФ от 07.02.2023 №6-П. В п. 3.2, 5.1 этого постановления, в частности, указано о применимости презумпций ст. 61.11 Закона о банкротстве и в случае привлечения контролирующего должника лица к субсидиарной ответственности после прекращения дела о банкротстве должника ввиду отсутствия средств для финансирования соответствующих процедур. Как добросовестное поведение отмечено аккумулирование и сохранение контролирующим лицом информации о хозяйственной деятельности должника, ее раскрытие при предъявлении в суд требований о возмещении вреда, причиненного доведением должника до объективного банкротства. Отказ же или уклонение контролирующего лица от представления суду характеризующих хозяйственную деятельность должника доказательств, от дачи пояснений либо их явная неполнота свидетельствуют о недобросовестном процессуальном поведении, о воспрепятствовании осуществлению права кредитора на судебную защиту.
Создание препятствий кредитору в защите его прав косвенным образом указывает на интерес контролирующего должника лица в сокрытии своих противоправных действий и намерении уйти от ответственности.
Отсутствие судебного акта, обязывающего контролирующее должника лицо передать документы управляющему, никоим образом не освобождает его от такой обязанности и не препятствует в деле о его привлечении к субсидиарной ответственности представить эти документы. Только контролирующее должника лицо может и должно владеть сведениями о деятельности должника, раскрыть их суду, дать объяснения о причине банкротства и предоставить суду документацию должника (или уважительные причины её отсутствия). Доказанность того, что банкротство подконтрольного общества вызвано случайными факторами, объективными обстоятельствами, обычным предпринимательским риском и т.п., дает основания для освобождения контролирующего лица от субсидиарной ответственности.
Отсутствие документов первичного учета объективно препятствует установлению достоверных сведений о финансово-хозяйственной деятельности должника и о его активах. В связи с этим несостоятельно утверждение о том, что истец не обозначил активы должника, для поиска которых и включения их в конкурсную массу необходима документация, и документы, отсутствие которых препятствует проведению процедуры банкротства.
27.03.2024
Правовая позиция ВС РФ:
В Определении Верховного Суда РФ от 18.03.2024 №309-ЭС22-19692(9) по делу №А07-9566/2019 изложена правовая позиция касательно оспаривания сделки по возврату акционером вклада в имущество банка.
Согласно п. 1 ст. 32.2 Закона об акционерных обществах акционеры на основании договора с обществом имеют право в любое время вносить в имущество общества безвозмездные вклады в денежной или иной форме, которые не увеличивают уставный капитал общества и не изменяют номинальную стоимость акций. К договорам, на основании которых вносятся вклады в имущество общества, не применяются положения ГК РФ о договоре дарения.
Подписав после заключения договора о внесении вклада в имущество банка, обязательства по которому прекратились надлежащим исполнением (ст. 408 ГК РФ), соглашение о расторжении этого договора, акционер и банк, по сути, создали новое основание для обратного перехода права собственности на вклад в имущество хозяйственного общества – заключили сделку, по которой акционерное общество обязалось осуществить безвозмездную передачу акционеру в собственность того, что он ранее внес (далее – обратная сделка).
Обратная сделка непосредственно связана с участием акционера в капитале банка. Согласно абз. 8 ст. 2, ст. 148 Закона о банкротстве акционеры по таким обязательствам не относятся к числу конкурсных кредиторов, соответствующие обязательства носят внутренний характер и не могут конкурировать с внешними обязательствами, то есть с обычными обязательствами должника как участника имущественного оборота перед другими участниками этого оборота.
Таким образом, в силу прямого указания закона акционер одновременно с внесением вклада в имущество акционерного общества (банка) принял на себя повышенный риск его утраты на случай банкротства Следовательно, в преддверии банкротства возврат вклада акционеру не мог быть осуществлен до расчетов с независимыми кредиторами. При этом в Обзоре по субординации от 29.01.2020 описаны иные ситуации – случаи, когда акционер (участник) прибегает не к корпоративному, а к заемному финансированию, сохраняя возможность в случае успеха бизнес-проекта участвовать в распределении прибыли, но вместо повышенного риска пытается нести риск ординарного кредитора по некорпоративным обязательственным требованиям.
Согласно п. 2 ст. 61.2, п. 3 ст. 189.40 Закона о банкротстве недействительной является подозрительная сделка кредитной организации при наличии совокупности обстоятельств:
- сделка заключена в течение трех лет до дня назначения Банком России временной администрации по управлению кредитной организацией или после этого дня;
- она совершена в целях причинения вреда имущественным правам кредиторов и в результате ее совершения такой вред был причинен;
- другая сторона сделки знала об упомянутой цели (предполагается, что другая сторона знала о цели сделки, если она должна была знать об ущемлении данной сделкой интересов кредиторов должника).
Обратная сделка является безвозмездной, а значит, направлена на причинение вреда кредиторам банка. В результате совершения обратной сделки конкурсная масса банка уменьшилась, что свидетельствует о фактическом причинении вреда.
Рассматривая вопрос об осведомленности акционера о цели заключения обратной сделки, необходимо учитывать, что акционер, внося вклад в имущество хозяйственного общества, соглашается с теми юридическими последствиями, которые установлены законодательством, а именно с невозможностью возврата им вклада до проведения расчетов с независимыми кредиторами. Поэтому до заключения сделки по обратной передаче права собственности на вклад акционер должен проявить большую осмотрительность, приложить дополнительные усилия для проверки реального финансового состояния акционерного общества по сравнению с мерами общего характера, обычно предпринимаемыми контрагентами общества во исполнение предписаний ст. 1 и 10 ГК РФ.
Это означает, что владение миноритарным пакетом акций не является обстоятельством, достаточным для вывода о том, что акционер не должен был знать об ущемлении интересов кредиторов обратной сделкой.
Если безвозмездные вклады в имущество банка вносили и другие акционеры, необходимо учесть, что в обычных условиях гражданского оборота безвозмездная передача акционерами вкладов в имущество, как правило, направлена на преодоление кризиса. Бремя опровержения данных утверждений лежит на акционере: именно он должен раскрыть иные разумные причины систематической докапитализации банка, представить соответствующие доказательства.
В отсутствие убедительных возражений со стороны акционера следует признать, что банк находился в кризисной ситуации, о чем было известно акционерам, которые одинаково реагировали на этот кризис и действовали согласовано – совместно безвозмездно передавали кредитной организации свое имущество.
Поскольку возникновение кризисной ситуации, ее развитие и переход в стадию объективного банкротства, как правило, не происходят одномоментно, в отсутствие достоверных доказательств иного нет оснований полагать, что кризис был преодолен в день заключения обратной сделки.
Коль скоро акционер (ответчик) наряду с другими акционерами знал о начале кризиса и участвовал в общих мероприятиях по его преодолению, предполагается, что он как обычный рачительный собственник дорогостоящих активов, переданных банку, получал информацию о динамике реального имущественного состояния получателя – кредитной организации. Обратное должно было быть доказано ответчиком.
Подписав после заключения договора о внесении вклада в имущество банка, обязательства по которому прекратились надлежащим исполнением (ст. 408 ГК РФ), соглашение о расторжении этого договора, акционер и банк, по сути, создали новое основание для обратного перехода права собственности на вклад в имущество хозяйственного общества – заключили сделку, по которой акционерное общество обязалось осуществить безвозмездную передачу акционеру в собственность того, что он ранее внес (далее – обратная сделка).
Обратная сделка непосредственно связана с участием акционера в капитале банка. Согласно абз. 8 ст. 2, ст. 148 Закона о банкротстве акционеры по таким обязательствам не относятся к числу конкурсных кредиторов, соответствующие обязательства носят внутренний характер и не могут конкурировать с внешними обязательствами, то есть с обычными обязательствами должника как участника имущественного оборота перед другими участниками этого оборота.
Таким образом, в силу прямого указания закона акционер одновременно с внесением вклада в имущество акционерного общества (банка) принял на себя повышенный риск его утраты на случай банкротства Следовательно, в преддверии банкротства возврат вклада акционеру не мог быть осуществлен до расчетов с независимыми кредиторами. При этом в Обзоре по субординации от 29.01.2020 описаны иные ситуации – случаи, когда акционер (участник) прибегает не к корпоративному, а к заемному финансированию, сохраняя возможность в случае успеха бизнес-проекта участвовать в распределении прибыли, но вместо повышенного риска пытается нести риск ординарного кредитора по некорпоративным обязательственным требованиям.
Согласно п. 2 ст. 61.2, п. 3 ст. 189.40 Закона о банкротстве недействительной является подозрительная сделка кредитной организации при наличии совокупности обстоятельств:
- сделка заключена в течение трех лет до дня назначения Банком России временной администрации по управлению кредитной организацией или после этого дня;
- она совершена в целях причинения вреда имущественным правам кредиторов и в результате ее совершения такой вред был причинен;
- другая сторона сделки знала об упомянутой цели (предполагается, что другая сторона знала о цели сделки, если она должна была знать об ущемлении данной сделкой интересов кредиторов должника).
Обратная сделка является безвозмездной, а значит, направлена на причинение вреда кредиторам банка. В результате совершения обратной сделки конкурсная масса банка уменьшилась, что свидетельствует о фактическом причинении вреда.
Рассматривая вопрос об осведомленности акционера о цели заключения обратной сделки, необходимо учитывать, что акционер, внося вклад в имущество хозяйственного общества, соглашается с теми юридическими последствиями, которые установлены законодательством, а именно с невозможностью возврата им вклада до проведения расчетов с независимыми кредиторами. Поэтому до заключения сделки по обратной передаче права собственности на вклад акционер должен проявить большую осмотрительность, приложить дополнительные усилия для проверки реального финансового состояния акционерного общества по сравнению с мерами общего характера, обычно предпринимаемыми контрагентами общества во исполнение предписаний ст. 1 и 10 ГК РФ.
Это означает, что владение миноритарным пакетом акций не является обстоятельством, достаточным для вывода о том, что акционер не должен был знать об ущемлении интересов кредиторов обратной сделкой.
Если безвозмездные вклады в имущество банка вносили и другие акционеры, необходимо учесть, что в обычных условиях гражданского оборота безвозмездная передача акционерами вкладов в имущество, как правило, направлена на преодоление кризиса. Бремя опровержения данных утверждений лежит на акционере: именно он должен раскрыть иные разумные причины систематической докапитализации банка, представить соответствующие доказательства.
В отсутствие убедительных возражений со стороны акционера следует признать, что банк находился в кризисной ситуации, о чем было известно акционерам, которые одинаково реагировали на этот кризис и действовали согласовано – совместно безвозмездно передавали кредитной организации свое имущество.
Поскольку возникновение кризисной ситуации, ее развитие и переход в стадию объективного банкротства, как правило, не происходят одномоментно, в отсутствие достоверных доказательств иного нет оснований полагать, что кризис был преодолен в день заключения обратной сделки.
Коль скоро акционер (ответчик) наряду с другими акционерами знал о начале кризиса и участвовал в общих мероприятиях по его преодолению, предполагается, что он как обычный рачительный собственник дорогостоящих активов, переданных банку, получал информацию о динамике реального имущественного состояния получателя – кредитной организации. Обратное должно было быть доказано ответчиком.
21.03.2024
Правовая позиция ВС РФ:
Верховный Суд РФ в Определении от 07.03.2024 №307-ЭС23-22696 по делу №А56-75868/2021 изложил правовую позицию касательно недопустимости взыскания убытков с участника должника в размере, превышающем размер требований реестровых и зареестровых кредиторов.
В рамках дела о банкротстве кредиторы, арбитражный управляющий наделяются правом на предъявление контролирующему лицу требования о возмещении убытков по корпоративным основаниям (ст. 61.20 Закона о банкротстве). Возложение ответственности обусловлено грубым нарушением контролирующим лицом обязанности действовать добросовестно и разумно в отношении подконтрольного общества, повлекшим за собой уменьшение его имущественной массы (ст. 53.1 ГК РФ, ст. 71 Федерального закона от 26.12.1995 №208-ФЗ «Об акционерных обществах», ст. 44 Федерального закона от 08.02.1998 №14-ФЗ «Об обществах с ограниченной ответственностью»).
Такой иск кредитор, арбитражный управляющий подают от имени самого должника (п. 2 ст. 61.20 Закона о банкротстве), который выступает прямым выгодоприобретателем по иску. Цена данного иска, по общему правилу, не ограничена размером требований кредиторов, определяется по правилам ст. 15, 393 ГК РФ и равна сумме всех убытков, причиненных контролирующим лицом подконтрольной организации.
Предъявление кредитором иска о взыскании убытков, превышающих требования реестровых и зареестровых кредиторов должника, направлено на нивелирование потерь самого должника, то есть заявляется кредитором в интересах лиц, обладающих правом на получение ликвидационной квоты.
Если такое требование предъявлено к участнику должника, то он становится одновременно взыскателем и должником по иску о взыскании убытков, что недопустимо. В этой ситуации, как минимум в части размера, превышающего реестр требований кредиторов должника, а также требований, учитываемых за реестром, отсутствует субъект, чей правомерный интерес подлежит защите, что является самостоятельным основанием для отказа в удовлетворении требования о взыскании убытков в заявленном размере.
Такой иск кредитор, арбитражный управляющий подают от имени самого должника (п. 2 ст. 61.20 Закона о банкротстве), который выступает прямым выгодоприобретателем по иску. Цена данного иска, по общему правилу, не ограничена размером требований кредиторов, определяется по правилам ст. 15, 393 ГК РФ и равна сумме всех убытков, причиненных контролирующим лицом подконтрольной организации.
Предъявление кредитором иска о взыскании убытков, превышающих требования реестровых и зареестровых кредиторов должника, направлено на нивелирование потерь самого должника, то есть заявляется кредитором в интересах лиц, обладающих правом на получение ликвидационной квоты.
Если такое требование предъявлено к участнику должника, то он становится одновременно взыскателем и должником по иску о взыскании убытков, что недопустимо. В этой ситуации, как минимум в части размера, превышающего реестр требований кредиторов должника, а также требований, учитываемых за реестром, отсутствует субъект, чей правомерный интерес подлежит защите, что является самостоятельным основанием для отказа в удовлетворении требования о взыскании убытков в заявленном размере.
11.03.2024
Правовая позиция ВС РФ:
Верховный Суд РФ в Определении от 02.02.2024 №305-ЭС19-27802(6, 7, 8, 9) по делу №А40-166456/2018 изложил правовую позицию касательно определения неплатежеспособности должника, осуществляющего строительную деятельность, на основании его чистой прибыли и кредиторской задолженности.
Противопоставление чистой прибыли и кредиторской задолженности в целях выяснения признаков неплатежеспособности является некорректным.
Прибыль в отличие от убытка – это положительная разница между доходами и расходами, указывающая на то, что по итогам финансового года должник обладал достаточными активами для исполнения имевшихся у него обязательств.
При этом значительная кредиторская задолженность должника сама по себе в отрыве от иных финансовых показателей хозяйственной деятельности не говорит о неплатежеспособности должника. В данном случае должник осуществлял деятельность в области строительства, для которой характерно кредитное финансирование деятельности.
Прибыль в отличие от убытка – это положительная разница между доходами и расходами, указывающая на то, что по итогам финансового года должник обладал достаточными активами для исполнения имевшихся у него обязательств.
При этом значительная кредиторская задолженность должника сама по себе в отрыве от иных финансовых показателей хозяйственной деятельности не говорит о неплатежеспособности должника. В данном случае должник осуществлял деятельность в области строительства, для которой характерно кредитное финансирование деятельности.
05.02.2024
Правовая позиция ВС РФ:
В Определении Верховного Суда РФ от 29.01.2024 №305-ЭС22-7760(2) по делу №А40-191321/2019 изложена правовая позиция касательно того, что ухудшение финансового состояния должника само по себе не является основанием для привлечения к субсидиарной ответственности его руководителя.
Кроме того, в этом определении высший суд признал ошибочными выводы нижестоящих судов о том, что трехмесячный срок для оценки и анализа ситуации, сложившейся на крупном строительном предприятии является чрезмерным для обычного добросовестного и разумного вновь назначенного руководителя (для определения им наступления обязанности подать в суд заявление о признании должника банкротом).
Кроме того, в этом определении высший суд признал ошибочными выводы нижестоящих судов о том, что трехмесячный срок для оценки и анализа ситуации, сложившейся на крупном строительном предприятии является чрезмерным для обычного добросовестного и разумного вновь назначенного руководителя (для определения им наступления обязанности подать в суд заявление о признании должника банкротом).
Если доводы о доведении ответчиком контролируемого им должника до банкротства основаны лишь на том, что именно в период его руководства ухудшились показатели, характеризующие деятельность должника (произошло сокращение числа сотрудников, упала величина чистых активов, в балансе стал отражаться убыток и т.д.), то необходимо учитывать следующее.
Подобного рода негативные последствия сами по себе не свидетельствуют о недобросовестности, неразумности поведения контролирующего лица, так как возможность их возникновения сопутствует рисковому характеру предпринимательской деятельности (абз. 2 п. 1 Постановления Пленума ВАС РФ от 30.07.2013 № 62 «О некоторых вопросах возмещения убытков лицами, входящими в состав органов юридического лица»).
Данные последствия могут быть вменены привлекаемому к ответственности лицу только в том случае, если оно неправомерно создало условия для их наступления. В противном случае последний руководитель неизбежно будет нести субсидиарную ответственность, поскольку в преддверии банкротства упомянутые показатели всегда изменяются в худшую сторону.
Подобного рода негативные последствия сами по себе не свидетельствуют о недобросовестности, неразумности поведения контролирующего лица, так как возможность их возникновения сопутствует рисковому характеру предпринимательской деятельности (абз. 2 п. 1 Постановления Пленума ВАС РФ от 30.07.2013 № 62 «О некоторых вопросах возмещения убытков лицами, входящими в состав органов юридического лица»).
Данные последствия могут быть вменены привлекаемому к ответственности лицу только в том случае, если оно неправомерно создало условия для их наступления. В противном случае последний руководитель неизбежно будет нести субсидиарную ответственность, поскольку в преддверии банкротства упомянутые показатели всегда изменяются в худшую сторону.
31.01.2024
Правовая позиция ВС РФ:
Верховный Суд РФ в Определении от 14.12.2023 №308-ЭС22-21029(7) по делу №А61-1766/2017 сформулировал правовую позицию касательно оспаривания платежей работодателя работнику в качестве материальной помощи.
Действующее законодательство, регулирующее трудовые отношения между работодателем и работником, не содержит ограничений в предоставлении работодателем работнику материальной помощи, непосредственно не связанной с выполнением последним трудовых обязанностей. Такие выплаты являются дополнительной мерой социальной поддержки работников при наличии финансовой возможности организации и обусловлены оказанием помощи работнику, оказавшемуся в трудной жизненной ситуации (в частности, тяжелое финансовое положение, болезнь).
При этом указание в платежном поручении на «перечисление денежных средств подотчет» не препятствует суду исследовать и установить обстоятельства о том, куда действительно направлялись средства.
Если суд пришел к выводу о получении работником от работодателя спорных денежных средств в качестве безвозмездной материальной помощи на лечение, то отсутствие локальных нормативно-правовых актов работодателя, послуживших основанием для перечисления работнику спорных денежных средств, само по себе данный вывод суда не опровергает.
Поскольку подобные выплаты в принципе не предусматривают встречное исполнение, то, несмотря на совершение оспариваемых платежей в течение одного года до возбуждения дела о банкротстве, спорные сделки подлежат проверке на соответствие требованиям п. 2 ст. 61.2 Закона о банкротстве.
Тот факт, что ответчик на момент совершения спорных сделок являлся работником должника в должности главного инженера, не может рассматриваться как достаточное обоснование того, что он знал или должен был знать о финансовом состоянии должника.
При этом указание в платежном поручении на «перечисление денежных средств подотчет» не препятствует суду исследовать и установить обстоятельства о том, куда действительно направлялись средства.
Если суд пришел к выводу о получении работником от работодателя спорных денежных средств в качестве безвозмездной материальной помощи на лечение, то отсутствие локальных нормативно-правовых актов работодателя, послуживших основанием для перечисления работнику спорных денежных средств, само по себе данный вывод суда не опровергает.
Поскольку подобные выплаты в принципе не предусматривают встречное исполнение, то, несмотря на совершение оспариваемых платежей в течение одного года до возбуждения дела о банкротстве, спорные сделки подлежат проверке на соответствие требованиям п. 2 ст. 61.2 Закона о банкротстве.
Тот факт, что ответчик на момент совершения спорных сделок являлся работником должника в должности главного инженера, не может рассматриваться как достаточное обоснование того, что он знал или должен был знать о финансовом состоянии должника.
24.12.2023
Правовая позиция ВС РФ:
В Определении Верховного Суда РФ от 04.12.2023 №302-ЭС23-13217(2) по делу №А33-12534/2020 изложена правовая позиция касательно оспаривания перевода долга в деле о банкротстве нового должника.
Необходимым элементом недействительности сделки на основании п. 2 ст. 61.2 Закона о банкротстве применительно к переводу долга по обязательству на нового должника, оспариваемому в деле о банкротстве последнего, является осведомленность кредитора по данному обязательству о заключении спорной сделки в ущерб интересам иных кредиторов такого нового должника, то есть установление недобросовестности такого кредитора.
Перевод долга на лицо, аффилированное со старым должником, не является основанием для признания поведения кредитора недобросовестным. Аффилированность нового и старого должников объясняет мотивы вступления одного в долг другого перед независимым кредитором.
Перевод долга на лицо, аффилированное со старым должником, не является основанием для признания поведения кредитора недобросовестным. Аффилированность нового и старого должников объясняет мотивы вступления одного в долг другого перед независимым кредитором.
11.12.2023
Правовая позиция ВС РФ:
Верховный Суд РФ в Определении от 28.09.2023 №306-ЭС20-15413(3) по делу №А57-12609/2017 изложил правовую позицию о соотношении требования о взыскании убытков по корпоративным основаниям и требования о привлечении к субсидиарной ответственности.
Заявление о привлечении в рамках дела о банкротстве к субсидиарной ответственности за невозможность полного погашения требований кредиторов является иском, направленным на возмещение убытков контролирующим лицом в ситуации, когда его неразумные и недобросовестные действия (бездействие) оказали такое негативное воздействие на имущественную сферу подконтрольной организации, что совокупный размер активов последней стал недостаточен для проведения расчетов с кредиторами, то есть данные действия (бездействие) послужили необходимой причиной банкротства (п. 1 ст. 61.11 Закона о банкротстве).
Поскольку иск о привлечении к субсидиарной ответственности является способом защиты гражданско-правового сообщества кредиторов, размер ответственности по нему ограничен общей суммой требований кредиторов, оставшихся не погашенными по причине недостаточности имущества (ограничен совокупным размером требований, включенных в реестр требований кредиторов и заявленных после закрытия реестра, а также требований по текущим платежам) (п. 11 ст. 61.11 Закона о банкротстве).
Одновременно с этим в рамках дела о банкротстве кредиторы, арбитражный управляющий наделяются правом на предъявление контролирующему лицу требования о возмещении убытков по корпоративным основаниям (ст. 61.20 Закона о банкротстве). В этом случае возложение ответственности также обусловлено грубым нарушением контролирующим лицом обязанности действовать добросовестно и разумно в отношении подконтрольного общества, повлекшим за собой уменьшение его имущественной массы (ст. 53.1 ГК РФ, ст. 71 Федерального закона от 26.12.1995 № 208-ФЗ «Об акционерных обществах», ст. 44 Федерального закона от 08.02.1998 №14-ФЗ «Об обществах с ограниченной ответственностью»).
Иск о привлечении к ответственности по корпоративным основаниям кредитор, арбитражный управляющий подают в силу закона от имени самого должника (п. 2 ст. 61.20 Закона о банкротстве), который выступает прямым выгодоприобретателем по этому иску. Поэтому цена данного иска не ограничена размером требований кредиторов. Она определяется по правилам ст. 15, 393 ГК РФ и равна сумме всех убытков, причиненных контролирующим лицом подконтрольной организации.
Невозможность удовлетворения требований кредиторов из-за действий (бездействия) контролирующего лица, как правило, обусловлена причинением крупных убытков подконтрольной организации. Возможны и ситуации, при которых должник после расчетов с кредиторами, сохранил бы часть своих активов, если бы его деятельность не сопровождалась неправильным управлением со стороны контролирующего лица. При таких обстоятельствах применительно к ликвидации должника через процедуру конкурсного производства убытки, причиненные контролирующим лицом, в конечном счете ложатся как на кредиторов (в части суммы непогашенных требований), лишая их возможности получить удовлетворение за счет конкурсной массы, так и на акционеров, участников должника, собственника его имущества (в остальной части), нарушая их право на получение ликвидационной квоты (п. 8 ст. 63 ГК РФ). В таком случае, если контролирующее лицо ранее уже было привлечено к субсидиарной ответственности, требование о возмещении им же убытков удовлетворяется в части, не покрытой размером этой субсидиарной ответственности (п. 6 ст. 61.20 Закона о банкротстве).
Если контролирующее лицо, являющееся единственным бенефициаром (участником) общества, уже было привлечено к ответственности за причинение убытков обществу в сумме, превышающей предел субсидиарной ответственности, то необходимо учитывать следующее.
Взыскание с него же дополнительного возмещения по второму требованию (в форме привлечения к субсидиарной ответственности или же в качестве компенсации иных корпоративных убытков) направлено на нивелирование потерь общества, которые, в конечном счете, должны были относиться на лиц, обладающих правом на получение ликвидационной квоты. Однако именно ответчик является таким лицом: он был фактическим руководителем и единственным бенефициаром (участником) общества. Следовательно, отсутствует субъект, чей правомерный интерес подлежит защите при разрешении второго требования, что является достаточным основанием для отказа в его удовлетворении.
Поскольку иск о привлечении к субсидиарной ответственности является способом защиты гражданско-правового сообщества кредиторов, размер ответственности по нему ограничен общей суммой требований кредиторов, оставшихся не погашенными по причине недостаточности имущества (ограничен совокупным размером требований, включенных в реестр требований кредиторов и заявленных после закрытия реестра, а также требований по текущим платежам) (п. 11 ст. 61.11 Закона о банкротстве).
Одновременно с этим в рамках дела о банкротстве кредиторы, арбитражный управляющий наделяются правом на предъявление контролирующему лицу требования о возмещении убытков по корпоративным основаниям (ст. 61.20 Закона о банкротстве). В этом случае возложение ответственности также обусловлено грубым нарушением контролирующим лицом обязанности действовать добросовестно и разумно в отношении подконтрольного общества, повлекшим за собой уменьшение его имущественной массы (ст. 53.1 ГК РФ, ст. 71 Федерального закона от 26.12.1995 № 208-ФЗ «Об акционерных обществах», ст. 44 Федерального закона от 08.02.1998 №14-ФЗ «Об обществах с ограниченной ответственностью»).
Иск о привлечении к ответственности по корпоративным основаниям кредитор, арбитражный управляющий подают в силу закона от имени самого должника (п. 2 ст. 61.20 Закона о банкротстве), который выступает прямым выгодоприобретателем по этому иску. Поэтому цена данного иска не ограничена размером требований кредиторов. Она определяется по правилам ст. 15, 393 ГК РФ и равна сумме всех убытков, причиненных контролирующим лицом подконтрольной организации.
Невозможность удовлетворения требований кредиторов из-за действий (бездействия) контролирующего лица, как правило, обусловлена причинением крупных убытков подконтрольной организации. Возможны и ситуации, при которых должник после расчетов с кредиторами, сохранил бы часть своих активов, если бы его деятельность не сопровождалась неправильным управлением со стороны контролирующего лица. При таких обстоятельствах применительно к ликвидации должника через процедуру конкурсного производства убытки, причиненные контролирующим лицом, в конечном счете ложатся как на кредиторов (в части суммы непогашенных требований), лишая их возможности получить удовлетворение за счет конкурсной массы, так и на акционеров, участников должника, собственника его имущества (в остальной части), нарушая их право на получение ликвидационной квоты (п. 8 ст. 63 ГК РФ). В таком случае, если контролирующее лицо ранее уже было привлечено к субсидиарной ответственности, требование о возмещении им же убытков удовлетворяется в части, не покрытой размером этой субсидиарной ответственности (п. 6 ст. 61.20 Закона о банкротстве).
Если контролирующее лицо, являющееся единственным бенефициаром (участником) общества, уже было привлечено к ответственности за причинение убытков обществу в сумме, превышающей предел субсидиарной ответственности, то необходимо учитывать следующее.
Взыскание с него же дополнительного возмещения по второму требованию (в форме привлечения к субсидиарной ответственности или же в качестве компенсации иных корпоративных убытков) направлено на нивелирование потерь общества, которые, в конечном счете, должны были относиться на лиц, обладающих правом на получение ликвидационной квоты. Однако именно ответчик является таким лицом: он был фактическим руководителем и единственным бенефициаром (участником) общества. Следовательно, отсутствует субъект, чей правомерный интерес подлежит защите при разрешении второго требования, что является достаточным основанием для отказа в его удовлетворении.
08.10.2023
Правовая позиция ВС РФ:
Верховный Суд РФ в Определении от 21.08.2023 №306-ЭС22-15337(2) по делу №А65-28716/2017 сформулировал правовую позицию касательно восстановления срока на обжалование ответчиком по спору о привлечении к субсидиарной ответственности судебных актов, принятых в рамках дела о банкротстве.
В Постановлении Конституционного Суда РФ от 16.11.2021 №49-П сформулирована правовая позиция о недопустимости ограничения права лица, в отношении которого возбуждено производство о субсидиарной ответственности в деле о банкротстве, обжаловать судебные акты, принятые в рамках указанного дела о банкротстве без участия этого лица, в том числе в споре об установлении требований кредиторов к должнику.
Гарантией для названных лиц, не реализовавших по уважительным причинам право на совершение процессуальных действий в установленный срок, является институт восстановления процессуальных сроков, предусмотренный ст. 117 АПК РФ, согласно которой пропущенный процессуальный срок может быть восстановлен по ходатайству лица, участвующего в деле.
Положения названной процессуальной нормы предполагают оценку при решении вопроса о восстановлении пропущенного срока обоснованности доводов лица, настаивавшего на таком восстановлении, и, соответственно, возлагают на заявителя обязанность подтверждения того, что срок пропущен по уважительным причинам, не зависящим от заявителя, который не имел реальной возможности совершить процессуальное действие в установленный законом срок.
Системное толкование ст. 117 и ч. 2 ст. 276 АПК РФ предполагает, что суд кассационной инстанции должен оценить обоснованность доводов лица, заявившего ходатайство о восстановлении срока на обжалование как при разрешении ходатайства, так и после восстановления срока при последующем рассмотрении дела в соответствующей инстанции. Если впоследствии будет установлено отсутствие оснований для восстановления срока, производство по жалобе подлежит прекращению (п. 5 Обзора судебной практики Верховного Суда РФ №4 (2015), утв. Президиумом Верховного Суда РФ 23.12.2015, в редакции от 26.04.2017).
Вместе с тем реализация контролирующими должника лицами права на судебную защиту, обеспечиваемого особым порядком исчисления срока на подачу жалобы (с момента принятия к производству заявления о привлечении лица к субсидиарной ответственности), не должна приводить к необоснованному восстановлению пропущенного процессуального срока и тем самым – к нарушению принципа правовой определенности. Произвольное восстановление процессуальных сроков противоречит целям их установления и может привести к нарушению баланса интересов участвующих в деле лиц.
Гарантией для названных лиц, не реализовавших по уважительным причинам право на совершение процессуальных действий в установленный срок, является институт восстановления процессуальных сроков, предусмотренный ст. 117 АПК РФ, согласно которой пропущенный процессуальный срок может быть восстановлен по ходатайству лица, участвующего в деле.
Положения названной процессуальной нормы предполагают оценку при решении вопроса о восстановлении пропущенного срока обоснованности доводов лица, настаивавшего на таком восстановлении, и, соответственно, возлагают на заявителя обязанность подтверждения того, что срок пропущен по уважительным причинам, не зависящим от заявителя, который не имел реальной возможности совершить процессуальное действие в установленный законом срок.
Системное толкование ст. 117 и ч. 2 ст. 276 АПК РФ предполагает, что суд кассационной инстанции должен оценить обоснованность доводов лица, заявившего ходатайство о восстановлении срока на обжалование как при разрешении ходатайства, так и после восстановления срока при последующем рассмотрении дела в соответствующей инстанции. Если впоследствии будет установлено отсутствие оснований для восстановления срока, производство по жалобе подлежит прекращению (п. 5 Обзора судебной практики Верховного Суда РФ №4 (2015), утв. Президиумом Верховного Суда РФ 23.12.2015, в редакции от 26.04.2017).
Вместе с тем реализация контролирующими должника лицами права на судебную защиту, обеспечиваемого особым порядком исчисления срока на подачу жалобы (с момента принятия к производству заявления о привлечении лица к субсидиарной ответственности), не должна приводить к необоснованному восстановлению пропущенного процессуального срока и тем самым – к нарушению принципа правовой определенности. Произвольное восстановление процессуальных сроков противоречит целям их установления и может привести к нарушению баланса интересов участвующих в деле лиц.
25.08.2023
Правовая позиция ВС РФ:
В Определении Верховного Суда РФ от 18.08.2023 №305-ЭС18-17629(5-7) по делу №А40-122605/2017 изложен ряд правовых позиций касательно привлечения к субсидиарной ответственности, в том числе на основании презумпции доведения должника до банкротства в результате совершения фраудаторных сделок.
Согласно позиции, изложенной в Определении ВС РФ от 23.06.2021 №305-ЭС21-3961(1-3), когда отношения сторон являются сложно структурированными и опосредуются чередой запутанных и связанных между собой сделок, правильная квалификация совокупности юридически значимых действий сторон должна осуществляться посредством сопоставления фактических обстоятельств, имевших место до инициирования оспариваемых действий, и обстоятельств, возникших после совершения сторонами всех операций.
Следовательно, вопрос о возможном причинении контролирующими лицами вреда кредиторам в результате совершения взаимосвязанных сделок должен разрешаться посредством сопоставления имущественного состояния должника, имевшегося до всей совокупности приведенных операций, с тем финансовым положением, в котором он находился после совершения сторонами этих операций.
По своей правовой природе требование о привлечении к субсидиарной ответственности направлено на компенсацию последствий негативных действий контролирующих лиц по доведению должника до банкротства. Как указал КС РФ в Постановлении от 21.05.2021 №20-П, субсидиарная ответственность контролирующих общество лиц является мерой гражданско-правовой ответственности, функция которой заключается в защите нарушенных прав кредиторов общества, восстановлении их имущественного положения. Генеральным правовым основанием данного иска выступают положения ст. 1064 ГК РФ, поскольку конечная цель предъявления соответствующего требования заключается в необходимости возместить вред, причиненный кредиторам. Соответствующий подход нашел свое подтверждение в п. 2, 6, 15, 22 Постановления Пленума ВС РФ №53.
Отсутствие негативных изменений в соотношении активов и пассивов должника в результате совершения вменяемых взаимосвязанных сделок указывает на отсутствие признака причинения вреда кредиторам, в силу чего не имеется и условий для возложения на контролирующих лиц субсидиарной ответственности по долгам должника.
В ситуации, когда контролирующее лицо произвело компенсацию за изъятый ранее актив, по общему правилу отсутствуют основания для возложения на такое лицо ответственности по долгам подконтрольного общества.
Возможный факт погашения задолженности перед кредитором в период, предусмотренный ст. 61.3 Закона о банкротстве, не указывает на наличие условий для субсидиарной ответственности, поскольку согласно разъяснениям абз. 6 п. 23 Постановления Пленума ВС РФ №53 сам по себе факт оказания предпочтения одному из кредиторов не образует признака существенной убыточности сделки.
Следовательно, вопрос о возможном причинении контролирующими лицами вреда кредиторам в результате совершения взаимосвязанных сделок должен разрешаться посредством сопоставления имущественного состояния должника, имевшегося до всей совокупности приведенных операций, с тем финансовым положением, в котором он находился после совершения сторонами этих операций.
По своей правовой природе требование о привлечении к субсидиарной ответственности направлено на компенсацию последствий негативных действий контролирующих лиц по доведению должника до банкротства. Как указал КС РФ в Постановлении от 21.05.2021 №20-П, субсидиарная ответственность контролирующих общество лиц является мерой гражданско-правовой ответственности, функция которой заключается в защите нарушенных прав кредиторов общества, восстановлении их имущественного положения. Генеральным правовым основанием данного иска выступают положения ст. 1064 ГК РФ, поскольку конечная цель предъявления соответствующего требования заключается в необходимости возместить вред, причиненный кредиторам. Соответствующий подход нашел свое подтверждение в п. 2, 6, 15, 22 Постановления Пленума ВС РФ №53.
Отсутствие негативных изменений в соотношении активов и пассивов должника в результате совершения вменяемых взаимосвязанных сделок указывает на отсутствие признака причинения вреда кредиторам, в силу чего не имеется и условий для возложения на контролирующих лиц субсидиарной ответственности по долгам должника.
В ситуации, когда контролирующее лицо произвело компенсацию за изъятый ранее актив, по общему правилу отсутствуют основания для возложения на такое лицо ответственности по долгам подконтрольного общества.
Возможный факт погашения задолженности перед кредитором в период, предусмотренный ст. 61.3 Закона о банкротстве, не указывает на наличие условий для субсидиарной ответственности, поскольку согласно разъяснениям абз. 6 п. 23 Постановления Пленума ВС РФ №53 сам по себе факт оказания предпочтения одному из кредиторов не образует признака существенной убыточности сделки.
21.08.2023
Правовые позиции ВС РФ:
Опубликовано второе определение высшего суда, в котором затрагивается презумпция доведения должника до банкротства при наличии в реестре более 50% требований по налоговому правонарушению.
В этот раз налоговое правонарушение заключалось в согласованных действиях аффилированных лиц по распределению выручки от выполнения одного и того же договора, которые фактически имели своей целью искусственное уменьшение налоговой базы и получение должником необоснованной налоговой выгоды.
Верховный Суд РФ в Определении от 14.08.2023 №301-ЭС22-27936(1, 2) по делу № А29-8156/2017 изложил правовую позицию о необходимости учета при определении размера субсидиарной ответственности факта оплаты аффилированным лицом налогов по тем же доходам, что вменены должнику налоговым решением.
В этот раз налоговое правонарушение заключалось в согласованных действиях аффилированных лиц по распределению выручки от выполнения одного и того же договора, которые фактически имели своей целью искусственное уменьшение налоговой базы и получение должником необоснованной налоговой выгоды.
Верховный Суд РФ в Определении от 14.08.2023 №301-ЭС22-27936(1, 2) по делу № А29-8156/2017 изложил правовую позицию о необходимости учета при определении размера субсидиарной ответственности факта оплаты аффилированным лицом налогов по тем же доходам, что вменены должнику налоговым решением.
По общему правилу, предусмотренному абз. 1 п. 11 ст. 61.11 Закона о банкротстве, размер субсидиарной ответственности контролирующего лица равен совокупному размеру требований кредиторов, включенных в реестр, а также заявленных после закрытия реестра и требований кредиторов по текущим платежам, оставшихся не погашенными по причине недостаточности имущества должника.
В то же время абз. 2 указанного пункта допускает возможность снижения размера ответственности, если размер вреда, причиненного имущественным правам кредиторов по вине ответчика, существенно меньше размера требований кредиторов.
Согласно разъяснениям, изложенным в п. 29 Обзора судебной практики разрешения споров о несостоятельности (банкротстве) за 2022 год (утв. Президиумом ВС РФ 26.04.2023), основанием к уменьшению размера субсидиарной ответственности привлекаемых к ней лиц по правилам абз. 2 п. 11 ст. 61.11 Закона о банкротстве могут служить, в частности, следующие обстоятельства:
• наличие имевших место помимо действий (бездействия) ответчиков обстоятельств, повлекших неплатежеспособность должника;
• доказанная ответчиком явная несоразмерность причиненного им вреда объему реестра требований кредиторов;
• проявление ответчиком деятельного раскаяния, например, погашение вреда в причиненном размере, способствование нахождению имущества должника или иных бенефициаров и т.д.
Из природы НДС как косвенного (перелагаемого) налога вытекает, что само по себе отличие цены сделки, примененной в отношениях между двумя хозяйствующими субъектами, даже аффилированными (взаимозависимыми) между собой, не влечет наступление потерь казны с безусловностью.
В общем случае согласно п. 2 ст. 171, п. 1 ст. 172 НК РФ сумма налога, уплаченная продавцом (исполнителем, подрядчиком) при реализации товаров (работ, услуг), принимается к вычету покупателем (заказчиком) при принятии к учету этих товаров (работ, услуг) в том же размере и в том же налоговом периоде.
Соответственно, по общему правилу уплата НДС продавцом (исполнителем, подрядчиком) в относительно больших суммах (при применении рыночных цен) сопровождалась бы принятием этих же сумм к вычету покупателем (заказчиком) при отсутствии потерь казны.
Применительно к «зеркальной» ситуации, когда реализация товаров (работ, услуг) осуществлялась по более низкой цене в сравнении с рыночной ценой, и сумма НДС по сделке между взаимозависимыми лицами также оказывается относительно низкой (в сравнении с налогом, который был бы исчислен продавцом при применении рыночной цен), доначисление НДС продавцу (подрядчику, исполнителю) должно сопровождаться предоставлением покупателю (заказчику) юридической и фактической возможности принять скорректированную сумму налога к вычету.
При выявлении факта «дробления бизнеса» налоговый орган осуществляет налоговую реконструкцию, являющуюся частным случаем материальной консолидации активов и пассивов участников группы лиц для публично-правовых целей. В подобной ситуации у налоговых органов имеются основания для определения прав и обязанностей соответствующих лиц, исходя из подлинного экономического содержания их деятельности путем консолидации доходов и исчисления налогов по общей системе налогообложения, на что обращено внимание в п. 4 Обзора практики рассмотрения судами дел, связанных с применением глав 26.2 и 26.5 НК РФ в отношении субъектов малого и среднего предпринимательства, утв. Президиумом ВС РФ 04.07.2018.
Одновременно из существа данного правонарушения, как связанного с искусственным разделением налогооблагаемой деятельности, вытекает, что в целях определения объема прав и обязанностей в соответствии с действительным экономическим смыслом осуществляемой деятельности должна происходить не только консолидация доходов (прибыли) и расходов группы лиц, но также – консолидация налогов, уплаченных с соответствующих доходов, таким образом, как если бы проверяемый налогоплательщик уплачивал УСН в бюджет за подконтрольных ему лиц.
Следовательно, суммы налогов, уплаченные участниками группы в отношении дохода от искусственно разделенной деятельности должны учитываться при определении размера налоговой обязанности (недоимки) по общей системе налогообложения налогоплательщика – организатора группы (Определения ВС РФ от 23.03.2022 №307-ЭС21-17087 и №307-ЭС21-17713, от 21.07.2022 №301-ЭС22-4481, от 17.10.2022 №301-ЭСС22-11144, от 23.12.2022 №308-ЭС22-15224).
При этом тот факт, что часть уплаченных группой налогов не была учтена в рамках осуществления налоговой реконструкции при доначислении налогов должнику, не препятствует контролирующим лицам при разрешении вопроса об их субсидиарной ответственности ссылаться на имеющуюся переплату и на отсутствие у казны вреда, причиненного их действиями.
По своей правовой природе требование о привлечении к субсидиарной ответственности направленно на компенсацию последствий негативных действий контролирующих лиц по доведению должника до банкротства. Как указал Конституционный Суд РФ в Постановлении от 21.05.2021 №20-П, субсидиарная ответственность контролирующих общество лиц является мерой гражданско-правовой ответственности, функция которой заключается в защите нарушенных прав кредиторов общества, восстановлении их имущественного положения.
Генеральным правовым основанием данного иска выступают положения ст. 1064 ГК РФ, поскольку конечная цель предъявления соответствующего требования заключается в необходимости возместить вред, причиненный кредиторам. Соответствующий подход нашел свое подтверждение в п. 2, 6, 15, 22 Постановления Пленума ВС РФ от 21.12.2017 №53 «О некоторых вопросах, связанных с привлечением контролирующих должника лиц к ответственности при банкротстве».
В итоге размер причиненного вреда определяется исходя из объема имущественных потерь потерпевшего, то есть установление размера вреда непосредственно связано с оценкой умаления имущественной сферы кредитора, вне зависимости от природы требования кредитора и вне зависимости от того, является ли кредитор частным лицом, либо публичным образованием (ст. 1064, 1082 ГК РФ).
Применительно к ситуации, когда НДС начисляется одной из сторон сделки, но другая сторона – при надлежащем проведении в отношении нее налоговой проверки – вправе принять эту же сумму налога к вычету. Как следствие, умаление имущественной сферы государства не происходит и основания для субсидиарной ответственности, по сути, отпадают.
Например, объем работ, выполненных подрядчиком, входит в общий объем работ, результаты которых подрядчик передает заказчику. Стоимость работ, выполненных субподрядчиком, в любом случае формирует общую стоимость работ, по которой подрядчик передает объект заказчику, что в буквальном смысле находит отражение при составлении подрядчиком первичных учетных документов, в частности, справки о стоимости выполненных работ по форме КС-3.
Следовательно, подрядчик, уплачивая налог со всей стоимости работ при передаче результата заказчику, фактически устраняет потери казны, которые формально могли возникнуть на стадии привлечения субподрядчика.
Таким образом, при определении размера реально причиненного бюджету имущественного вреда необходимо учесть уплаченные аффилированным субподрядчиком налоги с перераспределенной налоговой базы так, как если бы он уплачивал налоги в бюджет за должника, которому эта налоговая база вменена по результатам проверки.
В то же время абз. 2 указанного пункта допускает возможность снижения размера ответственности, если размер вреда, причиненного имущественным правам кредиторов по вине ответчика, существенно меньше размера требований кредиторов.
Согласно разъяснениям, изложенным в п. 29 Обзора судебной практики разрешения споров о несостоятельности (банкротстве) за 2022 год (утв. Президиумом ВС РФ 26.04.2023), основанием к уменьшению размера субсидиарной ответственности привлекаемых к ней лиц по правилам абз. 2 п. 11 ст. 61.11 Закона о банкротстве могут служить, в частности, следующие обстоятельства:
• наличие имевших место помимо действий (бездействия) ответчиков обстоятельств, повлекших неплатежеспособность должника;
• доказанная ответчиком явная несоразмерность причиненного им вреда объему реестра требований кредиторов;
• проявление ответчиком деятельного раскаяния, например, погашение вреда в причиненном размере, способствование нахождению имущества должника или иных бенефициаров и т.д.
Из природы НДС как косвенного (перелагаемого) налога вытекает, что само по себе отличие цены сделки, примененной в отношениях между двумя хозяйствующими субъектами, даже аффилированными (взаимозависимыми) между собой, не влечет наступление потерь казны с безусловностью.
В общем случае согласно п. 2 ст. 171, п. 1 ст. 172 НК РФ сумма налога, уплаченная продавцом (исполнителем, подрядчиком) при реализации товаров (работ, услуг), принимается к вычету покупателем (заказчиком) при принятии к учету этих товаров (работ, услуг) в том же размере и в том же налоговом периоде.
Соответственно, по общему правилу уплата НДС продавцом (исполнителем, подрядчиком) в относительно больших суммах (при применении рыночных цен) сопровождалась бы принятием этих же сумм к вычету покупателем (заказчиком) при отсутствии потерь казны.
Применительно к «зеркальной» ситуации, когда реализация товаров (работ, услуг) осуществлялась по более низкой цене в сравнении с рыночной ценой, и сумма НДС по сделке между взаимозависимыми лицами также оказывается относительно низкой (в сравнении с налогом, который был бы исчислен продавцом при применении рыночной цен), доначисление НДС продавцу (подрядчику, исполнителю) должно сопровождаться предоставлением покупателю (заказчику) юридической и фактической возможности принять скорректированную сумму налога к вычету.
При выявлении факта «дробления бизнеса» налоговый орган осуществляет налоговую реконструкцию, являющуюся частным случаем материальной консолидации активов и пассивов участников группы лиц для публично-правовых целей. В подобной ситуации у налоговых органов имеются основания для определения прав и обязанностей соответствующих лиц, исходя из подлинного экономического содержания их деятельности путем консолидации доходов и исчисления налогов по общей системе налогообложения, на что обращено внимание в п. 4 Обзора практики рассмотрения судами дел, связанных с применением глав 26.2 и 26.5 НК РФ в отношении субъектов малого и среднего предпринимательства, утв. Президиумом ВС РФ 04.07.2018.
Одновременно из существа данного правонарушения, как связанного с искусственным разделением налогооблагаемой деятельности, вытекает, что в целях определения объема прав и обязанностей в соответствии с действительным экономическим смыслом осуществляемой деятельности должна происходить не только консолидация доходов (прибыли) и расходов группы лиц, но также – консолидация налогов, уплаченных с соответствующих доходов, таким образом, как если бы проверяемый налогоплательщик уплачивал УСН в бюджет за подконтрольных ему лиц.
Следовательно, суммы налогов, уплаченные участниками группы в отношении дохода от искусственно разделенной деятельности должны учитываться при определении размера налоговой обязанности (недоимки) по общей системе налогообложения налогоплательщика – организатора группы (Определения ВС РФ от 23.03.2022 №307-ЭС21-17087 и №307-ЭС21-17713, от 21.07.2022 №301-ЭС22-4481, от 17.10.2022 №301-ЭСС22-11144, от 23.12.2022 №308-ЭС22-15224).
При этом тот факт, что часть уплаченных группой налогов не была учтена в рамках осуществления налоговой реконструкции при доначислении налогов должнику, не препятствует контролирующим лицам при разрешении вопроса об их субсидиарной ответственности ссылаться на имеющуюся переплату и на отсутствие у казны вреда, причиненного их действиями.
По своей правовой природе требование о привлечении к субсидиарной ответственности направленно на компенсацию последствий негативных действий контролирующих лиц по доведению должника до банкротства. Как указал Конституционный Суд РФ в Постановлении от 21.05.2021 №20-П, субсидиарная ответственность контролирующих общество лиц является мерой гражданско-правовой ответственности, функция которой заключается в защите нарушенных прав кредиторов общества, восстановлении их имущественного положения.
Генеральным правовым основанием данного иска выступают положения ст. 1064 ГК РФ, поскольку конечная цель предъявления соответствующего требования заключается в необходимости возместить вред, причиненный кредиторам. Соответствующий подход нашел свое подтверждение в п. 2, 6, 15, 22 Постановления Пленума ВС РФ от 21.12.2017 №53 «О некоторых вопросах, связанных с привлечением контролирующих должника лиц к ответственности при банкротстве».
В итоге размер причиненного вреда определяется исходя из объема имущественных потерь потерпевшего, то есть установление размера вреда непосредственно связано с оценкой умаления имущественной сферы кредитора, вне зависимости от природы требования кредитора и вне зависимости от того, является ли кредитор частным лицом, либо публичным образованием (ст. 1064, 1082 ГК РФ).
Применительно к ситуации, когда НДС начисляется одной из сторон сделки, но другая сторона – при надлежащем проведении в отношении нее налоговой проверки – вправе принять эту же сумму налога к вычету. Как следствие, умаление имущественной сферы государства не происходит и основания для субсидиарной ответственности, по сути, отпадают.
Например, объем работ, выполненных подрядчиком, входит в общий объем работ, результаты которых подрядчик передает заказчику. Стоимость работ, выполненных субподрядчиком, в любом случае формирует общую стоимость работ, по которой подрядчик передает объект заказчику, что в буквальном смысле находит отражение при составлении подрядчиком первичных учетных документов, в частности, справки о стоимости выполненных работ по форме КС-3.
Следовательно, подрядчик, уплачивая налог со всей стоимости работ при передаче результата заказчику, фактически устраняет потери казны, которые формально могли возникнуть на стадии привлечения субподрядчика.
Таким образом, при определении размера реально причиненного бюджету имущественного вреда необходимо учесть уплаченные аффилированным субподрядчиком налоги с перераспределенной налоговой базы так, как если бы он уплачивал налоги в бюджет за должника, которому эта налоговая база вменена по результатам проверки.
16.08.2023
Правовая позиция ВС РФ:
С 01.09.2016 в Законе о банкротстве действует презумпция доведения должника до банкротства если требования кредиторов 3-й очереди по основной сумме задолженности, возникшие вследствие правонарушения, за совершение которого должник привлечен к ответственности за налоговые правонарушения, превышают 50% общего размера требований кредиторов 3-й очереди по основной сумме задолженности, включенных в реестр требований кредиторов.
Верховный Суд РФ в Определении от 11.08.2023 №305-ЭС23-3934(1, 2) по делу №А40-133029/2020 фактически признал, что данная презумпция действует независимо от даты совершения налогового правонарушения.
Верховный Суд РФ в Определении от 11.08.2023 №305-ЭС23-3934(1, 2) по делу №А40-133029/2020 фактически признал, что данная презумпция действует независимо от даты совершения налогового правонарушения.
14.08.2023
Верховный Суд РФ в Определении от 14.06.2023 №307-ЭС22-25828 по делу №А56-3724/2020 изложил правовую позицию касательно экстраординарного обжалования судебного акта об утверждении мирового соглашения.
В силу ч. 8 ст. 141 АПК РФ определение об утверждении мирового соглашения подлежит немедленному исполнению и может быть обжаловано в арбитражный суд кассационной инстанции в течение месяца со дня вынесения определения.
Полномочия по проверке наличия оснований для признания определения суда об утверждении мирового соглашения не соответствующим нормам права и нарушающим права лица, подавшего кассационную жалобу, возложены именно на суд кассационной инстанции, поскольку такое определение не обжалуется в апелляционном порядке (ч. 11 ст. 141 АПК РФ), поэтому именно суд кассационной инстанции должен дать оценку доводам подателя жалобы о наличии оснований для признания мирового соглашения незаконным или недействительной сделкой, а не ограничиваться ссылкой на отсутствие полномочий по оценке доказательств.
В п. 1 Постановления Пленума ВАС РФ от 23.12.2010 №63 «О некоторых вопросах, связанных с применением главы III.1 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)» разъяснено, что если конкурсные кредиторы или уполномоченные органы полагают, что их права и законные интересы нарушены мировым соглашением, утвержденным судом по другому делу в исковом процессе, в частности, если такое соглашение обладает признаками, указанными в ст. 61.2 или 61.3 Закона о банкротстве, то на этом основании они, а также арбитражный управляющий, вправе обжаловать определение об утверждении такого мирового соглашения. При рассмотрении такой жалобы конкурсный управляющий, конкурсные кредиторы, иные лица вправе представлять новые доказательства и заявлять новые доводы.
В соответствии с п. 2 ст. 61.2 Закона о банкротстве сделка, совершенная должником в целях причинения вреда имущественным правам кредиторов, может быть признана арбитражным судом недействительной, если такая сделка была совершена в течение трех лет до принятия заявления о признании должника банкротом или после принятия указанного заявления и в результате ее совершения был причинен вред имущественным правам кредиторов и если другая сторона сделки знала об указанной цели должника к моменту совершения сделки (подозрительная сделка). Предполагается, что другая сторона знала об этом, если она признана заинтересованным лицом либо если она знала или должна была знать об ущемлении интересов кредиторов должника либо о признаках неплатежеспособности или недостаточности имущества должника.
Согласно правовой позиции ВС РФ, приведенной в Определении от 01.09.2022 №310-ЭС22-7258, квалифицирующими признаками подозрительной сделки, указанной в п. 2 ст. 61.2 Закона о банкротстве, являются ее направленность на причинение вреда имущественным правам кредиторов, осведомленность другой стороны сделки об указанной противоправной цели, фактическое причинение вреда в результате совершения сделки.
Данная норма содержит указания на конкретные обстоятельства, при установлении которых сделка должника может быть признана арбитражным судом недействительной как подозрительная, что препятствует произвольному применению этих норм с целью обеспечения баланса экономических интересов кредиторов должника и иных его контрагентов, получивших исполнение.
Ключевой характеристикой подозрительных сделок является причинение вреда имущественным интересам кредиторов, чьи требования остались неудовлетворенными. Отсутствие вреда предполагает, что подобные имущественные интересы не пострадали, а осуществленные в рамках оспариваемой сделки встречные предоставления (обещания) являлись равноценными (эквивалентными). В свою очередь, это исключает возможность квалификации сделки в качестве недействительной, независимо от наличия иных признаков, формирующих подозрительность (неплатежеспособность должника, осведомленность контрагента об этом факте и т.д.).
Таким образом, проверяя судебный акт об утверждении мирового соглашения, суд округа прежде всего должен определить, причинен ли таким соглашением вред кредиторам должника.
Разрешая соответствующий вопрос, необходимо учитывать, что при урегулировании спора мирным путем субъектами экономической деятельности, как правило, оценивается перспектива удовлетворения иска, возможности получить реальное исполнение в исполнительном производстве и сопряженные с этим издержки и сроки.
Поэтому само по себе предоставление «скидки» от общей заявленной суммы исковых требований с учетом неясности перспектив рассмотрения спора о взыскании убытков и последующего исполнения судебного акта не свидетельствует о недобросовестности действий сторон, их направленности на вывод активов из конкурсной массы.
С учетом приведенных норм права основанием для отмены определения суда об утверждении мирового соглашения является наличие в кассационной жалобе убедительных аргументов, свидетельствующих о возможной недействительности мирового соглашения по заявленным основаниям. Согласие суда округа с такими аргументами и отмена определения, по сути, безвозвратно аннулирует сделку, констатируя наличие у нее признаков недействительности. При этом в рамках нового рассмотрения спора заключение такого же мирового соглашения будет a priori невозможно ввиду инициирования в отношении одной из сторон дела о банкротстве.
По этой причине само по себе обращение конкурсного управляющего или кредиторов с жалобой еще недостаточно для отмены определения. Податель кассационной жалобы должен привести доводы о нарушении мировым соглашением прав и законных интересов кредиторов должника, а суд округа дать им соответствующую оценку по существу. Иной подход привел бы к тому, что определение об утверждении мирового соглашения подлежало бы автоматической отмене в каждом случае просто по факту подачи кассационной жалобы на это определение, что не согласуется с принципами правовой определенности и общеобязательности судебных актов (ст.16 АПК РФ).
Полномочия по проверке наличия оснований для признания определения суда об утверждении мирового соглашения не соответствующим нормам права и нарушающим права лица, подавшего кассационную жалобу, возложены именно на суд кассационной инстанции, поскольку такое определение не обжалуется в апелляционном порядке (ч. 11 ст. 141 АПК РФ), поэтому именно суд кассационной инстанции должен дать оценку доводам подателя жалобы о наличии оснований для признания мирового соглашения незаконным или недействительной сделкой, а не ограничиваться ссылкой на отсутствие полномочий по оценке доказательств.
В п. 1 Постановления Пленума ВАС РФ от 23.12.2010 №63 «О некоторых вопросах, связанных с применением главы III.1 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)» разъяснено, что если конкурсные кредиторы или уполномоченные органы полагают, что их права и законные интересы нарушены мировым соглашением, утвержденным судом по другому делу в исковом процессе, в частности, если такое соглашение обладает признаками, указанными в ст. 61.2 или 61.3 Закона о банкротстве, то на этом основании они, а также арбитражный управляющий, вправе обжаловать определение об утверждении такого мирового соглашения. При рассмотрении такой жалобы конкурсный управляющий, конкурсные кредиторы, иные лица вправе представлять новые доказательства и заявлять новые доводы.
В соответствии с п. 2 ст. 61.2 Закона о банкротстве сделка, совершенная должником в целях причинения вреда имущественным правам кредиторов, может быть признана арбитражным судом недействительной, если такая сделка была совершена в течение трех лет до принятия заявления о признании должника банкротом или после принятия указанного заявления и в результате ее совершения был причинен вред имущественным правам кредиторов и если другая сторона сделки знала об указанной цели должника к моменту совершения сделки (подозрительная сделка). Предполагается, что другая сторона знала об этом, если она признана заинтересованным лицом либо если она знала или должна была знать об ущемлении интересов кредиторов должника либо о признаках неплатежеспособности или недостаточности имущества должника.
Согласно правовой позиции ВС РФ, приведенной в Определении от 01.09.2022 №310-ЭС22-7258, квалифицирующими признаками подозрительной сделки, указанной в п. 2 ст. 61.2 Закона о банкротстве, являются ее направленность на причинение вреда имущественным правам кредиторов, осведомленность другой стороны сделки об указанной противоправной цели, фактическое причинение вреда в результате совершения сделки.
Данная норма содержит указания на конкретные обстоятельства, при установлении которых сделка должника может быть признана арбитражным судом недействительной как подозрительная, что препятствует произвольному применению этих норм с целью обеспечения баланса экономических интересов кредиторов должника и иных его контрагентов, получивших исполнение.
Ключевой характеристикой подозрительных сделок является причинение вреда имущественным интересам кредиторов, чьи требования остались неудовлетворенными. Отсутствие вреда предполагает, что подобные имущественные интересы не пострадали, а осуществленные в рамках оспариваемой сделки встречные предоставления (обещания) являлись равноценными (эквивалентными). В свою очередь, это исключает возможность квалификации сделки в качестве недействительной, независимо от наличия иных признаков, формирующих подозрительность (неплатежеспособность должника, осведомленность контрагента об этом факте и т.д.).
Таким образом, проверяя судебный акт об утверждении мирового соглашения, суд округа прежде всего должен определить, причинен ли таким соглашением вред кредиторам должника.
Разрешая соответствующий вопрос, необходимо учитывать, что при урегулировании спора мирным путем субъектами экономической деятельности, как правило, оценивается перспектива удовлетворения иска, возможности получить реальное исполнение в исполнительном производстве и сопряженные с этим издержки и сроки.
Поэтому само по себе предоставление «скидки» от общей заявленной суммы исковых требований с учетом неясности перспектив рассмотрения спора о взыскании убытков и последующего исполнения судебного акта не свидетельствует о недобросовестности действий сторон, их направленности на вывод активов из конкурсной массы.
С учетом приведенных норм права основанием для отмены определения суда об утверждении мирового соглашения является наличие в кассационной жалобе убедительных аргументов, свидетельствующих о возможной недействительности мирового соглашения по заявленным основаниям. Согласие суда округа с такими аргументами и отмена определения, по сути, безвозвратно аннулирует сделку, констатируя наличие у нее признаков недействительности. При этом в рамках нового рассмотрения спора заключение такого же мирового соглашения будет a priori невозможно ввиду инициирования в отношении одной из сторон дела о банкротстве.
По этой причине само по себе обращение конкурсного управляющего или кредиторов с жалобой еще недостаточно для отмены определения. Податель кассационной жалобы должен привести доводы о нарушении мировым соглашением прав и законных интересов кредиторов должника, а суд округа дать им соответствующую оценку по существу. Иной подход привел бы к тому, что определение об утверждении мирового соглашения подлежало бы автоматической отмене в каждом случае просто по факту подачи кассационной жалобы на это определение, что не согласуется с принципами правовой определенности и общеобязательности судебных актов (ст.16 АПК РФ).
21.06.2023
Правовая позиция ВС РФ:
В Определении Верховного Суда РФ от 05.06.2023 №305-ЭС20-14249(4) по делу №А41-16675/2019 изложена правовая позиция касательно оспаривания продажи имущества должника на торгах, которое выставлялось на торги с условием наличия его ареста, а договор по результатам торгов заключен на ином условии – на условии об отчуждении свободного от ареста имущества.
Согласно п. 8 ст. 448 ГК РФ условия соответствующего договора могли быть изменены сторонами после проведения торгов по основаниям, установленным законом, или по иным основаниям, если изменение договора не повлияло на те его условия, которые имели существенное значение для определения цены на торгах.
Условие относительного того, что продается имущество, обремененное арестом, имеет существенное значение для правильного определения цены договора. При отчуждении арестованного имущества круг потенциальных покупателей всегда сужается, цена продажи – снижается. Бремя доказывания иного лежит на лице, настаивающем на сохранении юридической силы договора (ст. 65 АПК РФ).
Действия сторон по изменению условия договора, сформулированного в документации о торгах и значительным образом влиявшего на их результат, могли указывать на то, что в отношении объекта, предлагавшегося к продаже на торгах договор купли-продажи не был заключен, а в отношении существенно отличавшегося объекта торги не проводились и был заключен обычный прямой договор. Такие действия могут быть квалифицированы как обход норм о продаже имущества несостоятельного должника на торгах, а договор, условия которого изменены по сравнению с условиями документации о торгах, – как ничтожная сделка, нарушающая требования закона и при этом посягающая на права и охраняемые законом интересы третьих лиц – кредиторов несостоятельного продавца (п. 3 ст. 139 Закон о банкротстве, п. 2 ст. 168 и п. 8 ст. 448 ГК РФ).
К требованиям о признании ничтожной сделки недействительной и о применении последствий ее недействительности применим трехлетний срок исковой давности (п. 1 ст. 181 ГК РФ).
Следовательно, для правильного разрешения обособленного спора о признании торгов недействительными существенное значение имеют доводы заявителя относительно того, что покупатель не имел намерения заключить договор на условиях, раскрытых в публикациях о торгах, фактически была заключена сделка на иных условиях, настолько отличающихся от первоначальных, что она не может считаться совершенной по результатам торгов.
При продаже имущества должника в обход правил о торгах нарушение прав и законных интересов его кредиторов, в том числе текущих, предполагается.
Условие относительного того, что продается имущество, обремененное арестом, имеет существенное значение для правильного определения цены договора. При отчуждении арестованного имущества круг потенциальных покупателей всегда сужается, цена продажи – снижается. Бремя доказывания иного лежит на лице, настаивающем на сохранении юридической силы договора (ст. 65 АПК РФ).
Действия сторон по изменению условия договора, сформулированного в документации о торгах и значительным образом влиявшего на их результат, могли указывать на то, что в отношении объекта, предлагавшегося к продаже на торгах договор купли-продажи не был заключен, а в отношении существенно отличавшегося объекта торги не проводились и был заключен обычный прямой договор. Такие действия могут быть квалифицированы как обход норм о продаже имущества несостоятельного должника на торгах, а договор, условия которого изменены по сравнению с условиями документации о торгах, – как ничтожная сделка, нарушающая требования закона и при этом посягающая на права и охраняемые законом интересы третьих лиц – кредиторов несостоятельного продавца (п. 3 ст. 139 Закон о банкротстве, п. 2 ст. 168 и п. 8 ст. 448 ГК РФ).
К требованиям о признании ничтожной сделки недействительной и о применении последствий ее недействительности применим трехлетний срок исковой давности (п. 1 ст. 181 ГК РФ).
Следовательно, для правильного разрешения обособленного спора о признании торгов недействительными существенное значение имеют доводы заявителя относительно того, что покупатель не имел намерения заключить договор на условиях, раскрытых в публикациях о торгах, фактически была заключена сделка на иных условиях, настолько отличающихся от первоначальных, что она не может считаться совершенной по результатам торгов.
При продаже имущества должника в обход правил о торгах нарушение прав и законных интересов его кредиторов, в том числе текущих, предполагается.
08.06.2023
Правовая позиция ВС РФ:
Верховный Суд РФ в Определениях от 27.04.2023 №305-ЭС22-3388(7) и №305-ЭС22-3388(8) по делу №А40-234427/2020 изложил правовую позицию об оспаривании сделок, совершенных в рамках обычной хозяйственной деятельности кредитных организаций, и повторил выводы из дела КБ «Нэклис-Банк» касательно определения размера предпочтения при оспаривании преференциальных сделок.
Положения п. 2 ст. 61.4 Закона о банкротстве, по общему правилу, подлежат применению и при банкротстве кредитных организаций.
Так, названным пунктом урегулирован вопрос, связанный с допустимостью оспаривания сделок, совершенных в процессе обычной хозяйственной деятельности, в зависимости от их цены: не могут быть признаны недействительными только незначительные сделки (операции), цена которых не превышает 1-процентное пороговое значение, предусмотренное названной нормой.
Пункт 5 ст. 189.40 Закона о банкротстве регулирует иные отношения – устанавливает условия, при наличии которых действуют опровержимые презумпции выхода сделки за пределы обычной хозяйственной деятельности.
В частности, в силу пп. 3 п. 5 ст. 189.40 предполагается, что расчетная операция не относится к числу совершенных в обычной хозяйственной деятельности, если установлена совокупность условий:
· назначение или размер платежа существенно отличаются от предыдущих операций клиента по счету, обслуживаемому кредитной организацией, признанной банкротом;
· клиент не представил разумные обоснования этого платежа;
· размер платежа или совокупность платежей клиента, совершенных в течение одного операционного дня, превысили 1 млн. рублей;
· платеж не направлен на исполнение денежных обязательств кредитной организации по заключенным с другими кредитными организациями кредитным договорам, договорам банковского счета либо договорам вклада (депозита).
В ситуации, когда вся совокупность приведенных в пп. 3 п. 5 ст. 189.40 Закона о банкротстве условий отсутствует (например, сумма платежа превысила 1 млн. рублей, ранее клиент подобные платежи в банке не осуществлял, но при этом убедительно обосновал разумные причины совершения спорной банковской операции), предполагается, что платеж осуществлен в рамках обычной хозяйственной деятельности (ст. 5 Федерального закона от 02.12.1990 №395-1 «О банках и банковской деятельности») (пока иное не доказано агентством с использованием иных презумпций, закрепленных в п. 5 ст. 189.40 Закона о банкротстве, или по общим правилам доказывания). Такой платеж в силу п. 2 ст. 61.4 Закона о банкротстве не может быть признан недействительным по признаку предпочтительности, если его размер менее или равен 1 проценту от стоимости активов должника.
В силу прямого указания Закона о банкротстве (п. 6 ст. 189.40) правила п. 2 ст. 61.4 названного Закона о возможности признания недействительными сделок, совершенных в обычной хозяйственной деятельности, цена которых превышает 1-процентное пороговое значение, не применяются лишь при оспаривании платежей, направленных на исполнение денежных обязательств кредитной организации по заключенным с другими кредитными организациями кредитным договорам, договорам банковского счета либо договорам вклада (депозита).
Наличие в законодательстве о несостоятельности правил об очередности и пропорциональности удовлетворения требований кредиторов обусловлено недостаточностью имущества несостоятельного лица для расчетов со всеми кредиторами. Оспаривание сделок (операций) с предпочтением (ст. 61.3 Закона о банкротстве) направлено на устранение последствий исполнения должником обязательств с нарушением этих правил. Такое оспаривание применяется в ситуации, когда в преддверии банкротства один из кредиторов получает равноценное удовлетворение в пределах причитающегося ему по обязательству, связывающему должника и кредитора, но сверх того, что кредитор получил бы при распределении конкурсной массы в соответствии с положениями Закона о банкротстве. Данное оспаривание должно приводить к выравниванию шансов всех кредиторов на соразмерное удовлетворение их требований.
Если кредитору вменяется преимущественное получение удовлетворения по обязательству, вытекающему из договора банковского счета, об исполнении распоряжения клиента о перечислении средств или их выдаче в пределах остатка денежных средств на счете (п. 1 ст. 845 ГК РФ), то необходимо учитывать следующее.
Ошибочно оценивать лишь расходные операции по счету кредитора, на который в спорный период периодически поступали денежные средства из внешних источников – со счетов, открытых в других кредитных организациях, не испытывающих финансовых трудностей. В ситуации, когда одна расходная операция привела к предпочтительному получению (расходованию) кредитором остатка по его счету, последующая операция, на основании которой на этот же счет поступила денежная сумма из внешних источников, пополнившая корреспондентский счет банка, а значит и конкурсную массу, устраняет данное предпочтение на поступившую сумму.
Такой подход соответствует смыслу ст. 61.7 Закона о банкротстве, согласно которой суд может отказать в признании сделки недействительной в случае, если приобретатель по оспариваемой сделке вернул все исполненное в конкурсную массу.
Таким образом, сумму, полученную кредитором с предпочтением, надлежит исчислять исходя из анализа совокупности операций по списанию средств с его счета и зачислению на этот счет.
Так, названным пунктом урегулирован вопрос, связанный с допустимостью оспаривания сделок, совершенных в процессе обычной хозяйственной деятельности, в зависимости от их цены: не могут быть признаны недействительными только незначительные сделки (операции), цена которых не превышает 1-процентное пороговое значение, предусмотренное названной нормой.
Пункт 5 ст. 189.40 Закона о банкротстве регулирует иные отношения – устанавливает условия, при наличии которых действуют опровержимые презумпции выхода сделки за пределы обычной хозяйственной деятельности.
В частности, в силу пп. 3 п. 5 ст. 189.40 предполагается, что расчетная операция не относится к числу совершенных в обычной хозяйственной деятельности, если установлена совокупность условий:
· назначение или размер платежа существенно отличаются от предыдущих операций клиента по счету, обслуживаемому кредитной организацией, признанной банкротом;
· клиент не представил разумные обоснования этого платежа;
· размер платежа или совокупность платежей клиента, совершенных в течение одного операционного дня, превысили 1 млн. рублей;
· платеж не направлен на исполнение денежных обязательств кредитной организации по заключенным с другими кредитными организациями кредитным договорам, договорам банковского счета либо договорам вклада (депозита).
В ситуации, когда вся совокупность приведенных в пп. 3 п. 5 ст. 189.40 Закона о банкротстве условий отсутствует (например, сумма платежа превысила 1 млн. рублей, ранее клиент подобные платежи в банке не осуществлял, но при этом убедительно обосновал разумные причины совершения спорной банковской операции), предполагается, что платеж осуществлен в рамках обычной хозяйственной деятельности (ст. 5 Федерального закона от 02.12.1990 №395-1 «О банках и банковской деятельности») (пока иное не доказано агентством с использованием иных презумпций, закрепленных в п. 5 ст. 189.40 Закона о банкротстве, или по общим правилам доказывания). Такой платеж в силу п. 2 ст. 61.4 Закона о банкротстве не может быть признан недействительным по признаку предпочтительности, если его размер менее или равен 1 проценту от стоимости активов должника.
В силу прямого указания Закона о банкротстве (п. 6 ст. 189.40) правила п. 2 ст. 61.4 названного Закона о возможности признания недействительными сделок, совершенных в обычной хозяйственной деятельности, цена которых превышает 1-процентное пороговое значение, не применяются лишь при оспаривании платежей, направленных на исполнение денежных обязательств кредитной организации по заключенным с другими кредитными организациями кредитным договорам, договорам банковского счета либо договорам вклада (депозита).
Наличие в законодательстве о несостоятельности правил об очередности и пропорциональности удовлетворения требований кредиторов обусловлено недостаточностью имущества несостоятельного лица для расчетов со всеми кредиторами. Оспаривание сделок (операций) с предпочтением (ст. 61.3 Закона о банкротстве) направлено на устранение последствий исполнения должником обязательств с нарушением этих правил. Такое оспаривание применяется в ситуации, когда в преддверии банкротства один из кредиторов получает равноценное удовлетворение в пределах причитающегося ему по обязательству, связывающему должника и кредитора, но сверх того, что кредитор получил бы при распределении конкурсной массы в соответствии с положениями Закона о банкротстве. Данное оспаривание должно приводить к выравниванию шансов всех кредиторов на соразмерное удовлетворение их требований.
Если кредитору вменяется преимущественное получение удовлетворения по обязательству, вытекающему из договора банковского счета, об исполнении распоряжения клиента о перечислении средств или их выдаче в пределах остатка денежных средств на счете (п. 1 ст. 845 ГК РФ), то необходимо учитывать следующее.
Ошибочно оценивать лишь расходные операции по счету кредитора, на который в спорный период периодически поступали денежные средства из внешних источников – со счетов, открытых в других кредитных организациях, не испытывающих финансовых трудностей. В ситуации, когда одна расходная операция привела к предпочтительному получению (расходованию) кредитором остатка по его счету, последующая операция, на основании которой на этот же счет поступила денежная сумма из внешних источников, пополнившая корреспондентский счет банка, а значит и конкурсную массу, устраняет данное предпочтение на поступившую сумму.
Такой подход соответствует смыслу ст. 61.7 Закона о банкротстве, согласно которой суд может отказать в признании сделки недействительной в случае, если приобретатель по оспариваемой сделке вернул все исполненное в конкурсную массу.
Таким образом, сумму, полученную кредитором с предпочтением, надлежит исчислять исходя из анализа совокупности операций по списанию средств с его счета и зачислению на этот счет.
01.05.2023
Правовая позиция ВС РФ:
В Определении Верховного Суда РФ от 10.04.2023 №305-ЭС22-6011(3, 4) по делу №А40-45727/2020 изложена правовая позиция касательно оспаривания решения должника о принятии третьего лица в состав участников своей дочерней компании, имеющей лицензию на пользование недрами.
Согласно п. 18 Обзора судебной практики ВС РФ №2 (2018) (утв. Президиумом ВС РФ 04.07.2018) сделки по принятию единственным участником хозяйственного общества решения об увеличении уставного капитала за счет дополнительного вклада третьего лица и включению этого третьего лица в состав участников общества подлежат проверке в рамках дела о банкротстве единственного участника общества по правилам ст. 170 ГК РФ – в случае фактического невнесения этим третьим лицом реального дополнительного вклада (либо внесения им символического дополнительного вклада) или по правилам главы III.1 Закона о банкротстве – в случае внесения третьим лицом дополнительного вклада, равного номинальной стоимости приобретенной им доли.
Следовательно, в ситуации исполнения решения об увеличении уставного капитала за счет дополнительного вклада третьего лица, при котором последнее внесло вклад, равный номинальной стоимости полученной им доли, сделка по увеличению уставного капитала подлежит проверке в том числе на соответствие требованиям п. 2 ст. 61.2 Закона о банкротстве.
При оспаривании решения об увеличении уставного капитала хозяйственного общества, имеющего лицензию на пользование недрами, необходимо учитывать следующее.
Размер причитающегося кредиторам удовлетворения определяется рыночной стоимостью доли участия, принадлежащей должнику, которая, в свою очередь, зависит от величины чистых активов хозяйственного общества, размера данной доли в процентах (является она контрольной (мажоритарной) или неконтрольной (миноритарной)), а также в рассматриваемом случае, от наличия дорогостоящего разрешения на разработку (пользование) недрами – лицензии.
Следовательно, для разрешения вопроса о причинении сделкой вреда кредиторам необходимо проанализировать изменение рыночной стоимости доли, принадлежащей должнику, в результате совершения спорной сделки по увеличению уставного капитала, а также определить цель необходимости его увеличения.
Сама по себе лицензия не является материальным активом, не подлежит включению в конкурсную массу должника, но ее наличие является условием осуществления приносящей доход деятельности, фактором, влияющим на оценку и стоимость используемого в такой деятельности имущественного комплекса держателя лицензии, а также единоличного его участника.
По смыслу ст. 19 Федерального закона от 08.02.1998 №14-ФЗ «Об обществах с ограниченной ответственностью» увеличение уставного капитала общества за счет дополнительного вклада третьего лица, принимаемого в общество, направлено на привлечение хозяйственным обществом инвестиций в обмен на передачу инвестору другого актива – доли участия в хозяйственном обществе с увеличенным уставным капиталом. При получении инвестором доли, наделяющей его имущественными и корпоративными правами, явно не соответствующими объему внесенного им дополнительного вклада, обмен ценностями не является эквивалентным.
В этом случае, по сути, приобретение доли осуществляется инвестором, как за счет его дополнительного вклада, так и за счет вложений в общество, сделанных ранее бывшим единственным участником, то есть происходит прирост активов инвестора за счет снижения актива бывшего единственного участника (уменьшения размера его доли в стоимостном выражении), причиняя тем самым вред кредиторам последнего.
Учитывая вторжение в сферу имущественных интересов участника общества, доля которого в уставном капитале уменьшается, недопустимость осуществления прав и свобод одного лица с нарушением прав и свобод других лиц, необходимо установить разумный компромисс между интересами всех групп его участников, в том числе общества, которое заинтересовано в экономическом развитии за счет вносимых третьими лицами дополнительных инвестиций, и участника, доля влияния которого на принятие тех или иных управленческих решений в обществе снижается, равно как и снижается экономический эффект от реализации имущественных прав (от распределения прибыли общества и т.д.), на который участник общества мог разумно рассчитывать.
Поскольку заявителем оспаривается лишение должника корпоративного контроля путём «размытия» принадлежащей ему мажоритарной доли участия, судам следует провести более тщательную проверку приводимым им доводам, для чего проанализировать изменение рыночной стоимости доли должника в результате заключения оспариваемой сделки по увеличению уставного капитала дочерней компании. Размер причитающегося кредиторам удовлетворения прямо пропорционален величине этой доли, определяемой по рыночной, а не номинальной стоимости.
Следовательно, в ситуации исполнения решения об увеличении уставного капитала за счет дополнительного вклада третьего лица, при котором последнее внесло вклад, равный номинальной стоимости полученной им доли, сделка по увеличению уставного капитала подлежит проверке в том числе на соответствие требованиям п. 2 ст. 61.2 Закона о банкротстве.
При оспаривании решения об увеличении уставного капитала хозяйственного общества, имеющего лицензию на пользование недрами, необходимо учитывать следующее.
Размер причитающегося кредиторам удовлетворения определяется рыночной стоимостью доли участия, принадлежащей должнику, которая, в свою очередь, зависит от величины чистых активов хозяйственного общества, размера данной доли в процентах (является она контрольной (мажоритарной) или неконтрольной (миноритарной)), а также в рассматриваемом случае, от наличия дорогостоящего разрешения на разработку (пользование) недрами – лицензии.
Следовательно, для разрешения вопроса о причинении сделкой вреда кредиторам необходимо проанализировать изменение рыночной стоимости доли, принадлежащей должнику, в результате совершения спорной сделки по увеличению уставного капитала, а также определить цель необходимости его увеличения.
Сама по себе лицензия не является материальным активом, не подлежит включению в конкурсную массу должника, но ее наличие является условием осуществления приносящей доход деятельности, фактором, влияющим на оценку и стоимость используемого в такой деятельности имущественного комплекса держателя лицензии, а также единоличного его участника.
По смыслу ст. 19 Федерального закона от 08.02.1998 №14-ФЗ «Об обществах с ограниченной ответственностью» увеличение уставного капитала общества за счет дополнительного вклада третьего лица, принимаемого в общество, направлено на привлечение хозяйственным обществом инвестиций в обмен на передачу инвестору другого актива – доли участия в хозяйственном обществе с увеличенным уставным капиталом. При получении инвестором доли, наделяющей его имущественными и корпоративными правами, явно не соответствующими объему внесенного им дополнительного вклада, обмен ценностями не является эквивалентным.
В этом случае, по сути, приобретение доли осуществляется инвестором, как за счет его дополнительного вклада, так и за счет вложений в общество, сделанных ранее бывшим единственным участником, то есть происходит прирост активов инвестора за счет снижения актива бывшего единственного участника (уменьшения размера его доли в стоимостном выражении), причиняя тем самым вред кредиторам последнего.
Учитывая вторжение в сферу имущественных интересов участника общества, доля которого в уставном капитале уменьшается, недопустимость осуществления прав и свобод одного лица с нарушением прав и свобод других лиц, необходимо установить разумный компромисс между интересами всех групп его участников, в том числе общества, которое заинтересовано в экономическом развитии за счет вносимых третьими лицами дополнительных инвестиций, и участника, доля влияния которого на принятие тех или иных управленческих решений в обществе снижается, равно как и снижается экономический эффект от реализации имущественных прав (от распределения прибыли общества и т.д.), на который участник общества мог разумно рассчитывать.
Поскольку заявителем оспаривается лишение должника корпоративного контроля путём «размытия» принадлежащей ему мажоритарной доли участия, судам следует провести более тщательную проверку приводимым им доводам, для чего проанализировать изменение рыночной стоимости доли должника в результате заключения оспариваемой сделки по увеличению уставного капитала дочерней компании. Размер причитающегося кредиторам удовлетворения прямо пропорционален величине этой доли, определяемой по рыночной, а не номинальной стоимости.
24.04.2023
Правовая позиция ВС РФ:
В Определении Верховного Суда РФ от 10.04.2023 №309-ЭС22-24243 по делу №А71-16803/2018 изложена правовая позиция касательно оспаривания перевода долга в деле о банкротстве нового должника.
Соглашение о переводе долга с юридической точки зрения является двусторонней сделкой нового и старого должников, совершенной с согласия третьего лица – кредитора (абз. 1 п. 1, абз. 1 п. 2 ст. 391 ГК РФ).
Кредитор не является ни стороной этой сделки, ни стороной вытекающих из нее договоренностей, которыми новый и старый должники урегулировали условия покрытия расходов первого на погашение долга второго (далее – договор о покрытии).
Договор о покрытии в рамках дела о банкротстве нового должника может подлежать оценке на предмет равноценности предоставления.
Контрагентом по такому договору выступает старый должник. Следовательно, сама по себе неравноценность предоставления со стороны старого должника, не может послужить основанием для удовлетворения на основании п. 1 ст. 61.2 Закона о банкротстве, требования, обращенного против третьего лица (кредитора), дача которым согласия на совершение сделки в принципе не предполагает осуществление какого-либо имущественного исполнения. Аналогичные по смыслу разъяснения даны в абз. 6 п. 8 Постановления Пленума ВАС РФ от 23.12.2010 №63 «О некоторых вопросах, связанных с применением главы III.1 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)».
Необходимым элементом недействительности сделки на основании п. 2 ст. 61.2 Закона о банкротстве применительно к переводу долга по обязательству на нового должника, оспариваемому в деле о банкротстве последнего, является осведомленность кредитора по данному обязательству о заключении спорной сделки в ущерб интересам иных кредиторов такого нового должника.
В силу абз. 1 п. 2 ст. 61.2 Закона о банкротстве предполагается, что кредитор знал о совершении сделки по переводу долга с целью причинения вреда кредиторам нового должника, если он признан заинтересованным лицом по отношению к этому новому должнику либо знал или должен был знать о признаках его неплатежеспособности или недостаточности имущества.
Сам по себе перевод долга на лицо, аффилированное со старым должником, не является основанием для признания поведения кредитора недобросовестным. Аффилированность нового и старого должников объясняет мотивы вступления одного в долг другого перед независимым кредитором.
Кредитор не является ни стороной этой сделки, ни стороной вытекающих из нее договоренностей, которыми новый и старый должники урегулировали условия покрытия расходов первого на погашение долга второго (далее – договор о покрытии).
Договор о покрытии в рамках дела о банкротстве нового должника может подлежать оценке на предмет равноценности предоставления.
Контрагентом по такому договору выступает старый должник. Следовательно, сама по себе неравноценность предоставления со стороны старого должника, не может послужить основанием для удовлетворения на основании п. 1 ст. 61.2 Закона о банкротстве, требования, обращенного против третьего лица (кредитора), дача которым согласия на совершение сделки в принципе не предполагает осуществление какого-либо имущественного исполнения. Аналогичные по смыслу разъяснения даны в абз. 6 п. 8 Постановления Пленума ВАС РФ от 23.12.2010 №63 «О некоторых вопросах, связанных с применением главы III.1 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)».
Необходимым элементом недействительности сделки на основании п. 2 ст. 61.2 Закона о банкротстве применительно к переводу долга по обязательству на нового должника, оспариваемому в деле о банкротстве последнего, является осведомленность кредитора по данному обязательству о заключении спорной сделки в ущерб интересам иных кредиторов такого нового должника.
В силу абз. 1 п. 2 ст. 61.2 Закона о банкротстве предполагается, что кредитор знал о совершении сделки по переводу долга с целью причинения вреда кредиторам нового должника, если он признан заинтересованным лицом по отношению к этому новому должнику либо знал или должен был знать о признаках его неплатежеспособности или недостаточности имущества.
Сам по себе перевод долга на лицо, аффилированное со старым должником, не является основанием для признания поведения кредитора недобросовестным. Аффилированность нового и старого должников объясняет мотивы вступления одного в долг другого перед независимым кредитором.
17.04.2023
Правовая позиция ВС РФ:
Верховный Суд РФ в Определении от 03.04.2023 №305-ЭС20-19905(13, 14) по делу №А40-216654/2019 развивает правовую позицию, изложенную в Определении ВС РФ от 17.03.2022 №307-ЭС19-4636(17-19), касательно оспаривания сделок должника, связанных с привлечением адвокатов для оказания юридической помощи.
При этом Верховный Суд РФ приходит к выводу о невозможности оспаривания сделки должника-гражданина по основанию преференциальности, если она совершена в рамках обычной хозяйственной деятельности, и цена сделки не превышает 1% стоимости его активов.
Я на стр. 289, 290 второго издания книги «Оспаривание сделок при банкротстве» писал, что в судебной практике имеется два противоположных подхода к вопросу о возможности применения норм об обычной хозяйственной деятельности при оспаривании сделок должника-гражданина, и критиковал неприменение п. 2 ст. 61.4 Закона о банкротстве к таким сделкам. Теперь на уровне высшего суда этот вопрос решен.
При этом Верховный Суд РФ приходит к выводу о невозможности оспаривания сделки должника-гражданина по основанию преференциальности, если она совершена в рамках обычной хозяйственной деятельности, и цена сделки не превышает 1% стоимости его активов.
Я на стр. 289, 290 второго издания книги «Оспаривание сделок при банкротстве» писал, что в судебной практике имеется два противоположных подхода к вопросу о возможности применения норм об обычной хозяйственной деятельности при оспаривании сделок должника-гражданина, и критиковал неприменение п. 2 ст. 61.4 Закона о банкротстве к таким сделкам. Теперь на уровне высшего суда этот вопрос решен.
Привлечение должником адвокатов и оплата их услуг, даже если соответствующие действия совершены в условиях имущественного кризиса заказчика, сами по себе не свидетельствуют о недействительности соглашения об оказании юридической помощи и расчетных операций по нему.
Так, Конституцией РФ гарантировано право на получение квалифицированной юридической помощи (ч. 1 ст. 48). Это означает, что каждое заинтересованное лицо должно иметь реальную возможность привлечения специалиста в области права, что придает отношениям по оказанию юридических услуг определенное публично-правовое значение. Адвокат является специальным субъектом упомянутых отношений, выступает в качестве независимого профессионального советника по правовым вопросам (п. 1 ст. 1, п. 1 ст. 2 Федерального закона от 31.05.2002 №63-ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации»), постановления Конституционного Суда РФ от 17.12.2015 №33-П, от 18.07.2019 №29-П).
С подходом, что адвокаты под страхом недействительности не вправе заключать договор с гражданином, находящимся в сложном финансовом положении, имеющим неисполненные обязательства, согласиться нельзя, так как, по сути, он блокирует саму возможность надлежащего доступа к правосудию для такого рода граждан.
В п. 2 ст. 61.4 Закона о банкротстве установлен запрет на оспаривание сделок (операций), повлекших предпочтительное удовлетворение требований кредитора, совершенных в обычной хозяйственной деятельности, осуществляемой должником (при условии соответствия цены сделки (операции) 1-процентному пороговому значению, предусмотренному данной нормой).
Положения п. 2 ст. 61.4 Закона о банкротстве носят универсальный характер и направлены на защиту стабильности оборота. Они подлежат применению ко всем должникам ввиду отсутствия соответствующей специальной нормы в ст. 213.32 Закона о банкротстве, регулирующей особенности оспаривания сделок граждан. При применении п. 2 ст. 61.4 Закона о банкротстве следует учитывать специфику осуществления экономической деятельности гражданами, особенности расчета стоимости их активов.
Так, Конституцией РФ гарантировано право на получение квалифицированной юридической помощи (ч. 1 ст. 48). Это означает, что каждое заинтересованное лицо должно иметь реальную возможность привлечения специалиста в области права, что придает отношениям по оказанию юридических услуг определенное публично-правовое значение. Адвокат является специальным субъектом упомянутых отношений, выступает в качестве независимого профессионального советника по правовым вопросам (п. 1 ст. 1, п. 1 ст. 2 Федерального закона от 31.05.2002 №63-ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации»), постановления Конституционного Суда РФ от 17.12.2015 №33-П, от 18.07.2019 №29-П).
С подходом, что адвокаты под страхом недействительности не вправе заключать договор с гражданином, находящимся в сложном финансовом положении, имеющим неисполненные обязательства, согласиться нельзя, так как, по сути, он блокирует саму возможность надлежащего доступа к правосудию для такого рода граждан.
В п. 2 ст. 61.4 Закона о банкротстве установлен запрет на оспаривание сделок (операций), повлекших предпочтительное удовлетворение требований кредитора, совершенных в обычной хозяйственной деятельности, осуществляемой должником (при условии соответствия цены сделки (операции) 1-процентному пороговому значению, предусмотренному данной нормой).
Положения п. 2 ст. 61.4 Закона о банкротстве носят универсальный характер и направлены на защиту стабильности оборота. Они подлежат применению ко всем должникам ввиду отсутствия соответствующей специальной нормы в ст. 213.32 Закона о банкротстве, регулирующей особенности оспаривания сделок граждан. При применении п. 2 ст. 61.4 Закона о банкротстве следует учитывать специфику осуществления экономической деятельности гражданами, особенности расчета стоимости их активов.
08.04.2023
Правовая позиция ВС РФ:
Верховный Суд РФ в Определениях от 23.03.2023 №305-ЭС22-13478(3), №305-ЭС22-13478(4) по делу №А40-151643/2020 и от 24.03.2023 №308-ЭС22-19141(3) по делу №А32-9938/2019 сформулировал правовую позицию о возможности оспаривания сделки должника даже в случае смерти контрагента по данной сделке.
Сама по себе смерть гражданина не прекращает его обязательств, поскольку в состав наследства помимо принадлежавшего наследодателю на день открытия наследства имущества (имущественных прав) входят также и имущественные обязанности (ст. 1112 ГК РФ, п. 14 постановления Пленума ВС РФ от 29.05.2012 №9 «О судебной практике по делам о наследовании» (далее – Постановление №9)).
По смыслу разъяснений, содержащихся в п. 58 Постановления №9, под долгами наследодателя понимаются все имевшиеся у наследодателя обязательства, которые не прекращаются его смертью. В частности, к таким долгам может быть отнесено еще не возникшее (не наступившее) реституционное требование к наследодателю по сделке, имеющей пороки оспоримости (потенциально оспоримой сделке).
Если наследственное дело в отношении умершей стороны сделки не заводилось, и сведения о наличии у последнего правопреемников (наследников) отсутствуют, то необходимо учитывать следующее.
Согласно п. 1 ст. 1151 ГК РФ в случае, если отсутствуют наследники как по закону, так и по завещанию, либо никто из наследников не имеет права наследовать или все наследники отстранены от наследования (ст. 1117), либо никто из наследников не принял наследства, либо все наследники отказались от наследства (ст. 1158), имущество умершего считается выморочным.
Круг правообладателей выморочного имущества в зависимости от вида этого имущества указан в п. 2 ст. 1151 ГК РФ.
Ответственность по долгам наследодателя несут все принявшие наследство наследники независимо от основания наследования и способа принятия наследства, а также Российская Федерация, города федерального значения Москва и Санкт-Петербург или муниципальные образования, в собственность которых переходит выморочное имущество в порядке наследования по закону (п. 60 Постановления №9).
Таким образом, в случае, если сведений о фактическом принятии наследства в материалы дела не имеется, к участию в деле может быть привлечен соответствующий орган публичной власти.
В случае невозможности определить круг наследников (в том числе установить, является ли имущество выморочным) производство по спору о признании сделки недействительной подлежит прекращению полностью.
В случае возбуждения в отношении умершей стороны сделки дела о банкротстве с применением правил параграфа 4 главы X Закона о банкротстве, необходимо учитывать следующее.
Особенности рассмотрения дела о банкротстве наследственной массы регулируются ст. 223.1 Закона о банкротстве. Отличительной чертой банкротства таких дел является то, что в рамках этого дела аккумулируются все имущество, вошедшее в наследство, и все долги наследодателя, то есть банкротство осуществляется так, как если бы наследодатель был жив.
Соответственно долги наследодателя при банкротстве наследственной массы погашаются посредством банкротных процедур.
В случае признания судом спорной сделки недействительной реституционное требование может быть предъявлено в рамках дела о банкротстве умершей стороны сделки к ее наследственной массе, все права в отношении которой осуществляет финансовый управляющий (п. 5 ст. 213.25, п. 2 ст. 223.1 Закона о банкротстве).
Следовательно, в такой ситуации финансовый управляющий подлежит привлечению к участию в споре в качестве представителя интересов ответчика (наследственной массы).
По смыслу разъяснений, содержащихся в п. 58 Постановления №9, под долгами наследодателя понимаются все имевшиеся у наследодателя обязательства, которые не прекращаются его смертью. В частности, к таким долгам может быть отнесено еще не возникшее (не наступившее) реституционное требование к наследодателю по сделке, имеющей пороки оспоримости (потенциально оспоримой сделке).
Если наследственное дело в отношении умершей стороны сделки не заводилось, и сведения о наличии у последнего правопреемников (наследников) отсутствуют, то необходимо учитывать следующее.
Согласно п. 1 ст. 1151 ГК РФ в случае, если отсутствуют наследники как по закону, так и по завещанию, либо никто из наследников не имеет права наследовать или все наследники отстранены от наследования (ст. 1117), либо никто из наследников не принял наследства, либо все наследники отказались от наследства (ст. 1158), имущество умершего считается выморочным.
Круг правообладателей выморочного имущества в зависимости от вида этого имущества указан в п. 2 ст. 1151 ГК РФ.
Ответственность по долгам наследодателя несут все принявшие наследство наследники независимо от основания наследования и способа принятия наследства, а также Российская Федерация, города федерального значения Москва и Санкт-Петербург или муниципальные образования, в собственность которых переходит выморочное имущество в порядке наследования по закону (п. 60 Постановления №9).
Таким образом, в случае, если сведений о фактическом принятии наследства в материалы дела не имеется, к участию в деле может быть привлечен соответствующий орган публичной власти.
В случае невозможности определить круг наследников (в том числе установить, является ли имущество выморочным) производство по спору о признании сделки недействительной подлежит прекращению полностью.
В случае возбуждения в отношении умершей стороны сделки дела о банкротстве с применением правил параграфа 4 главы X Закона о банкротстве, необходимо учитывать следующее.
Особенности рассмотрения дела о банкротстве наследственной массы регулируются ст. 223.1 Закона о банкротстве. Отличительной чертой банкротства таких дел является то, что в рамках этого дела аккумулируются все имущество, вошедшее в наследство, и все долги наследодателя, то есть банкротство осуществляется так, как если бы наследодатель был жив.
Соответственно долги наследодателя при банкротстве наследственной массы погашаются посредством банкротных процедур.
В случае признания судом спорной сделки недействительной реституционное требование может быть предъявлено в рамках дела о банкротстве умершей стороны сделки к ее наследственной массе, все права в отношении которой осуществляет финансовый управляющий (п. 5 ст. 213.25, п. 2 ст. 223.1 Закона о банкротстве).
Следовательно, в такой ситуации финансовый управляющий подлежит привлечению к участию в споре в качестве представителя интересов ответчика (наследственной массы).
26.03.2023
Правовая позиция ВС РФ:
В Определении Верховного Суда РФ от 16.03.2023 №305-ЭС21-20169(4) по делу №А40-4514/2019 изложена правовая позиция о праве конкурсного управляющего запрашивать у государственных органов сведения о последующих приобретателях имущества должника, стоимость которого не пополнила конкурсную массу.
В соответствии с абз. 16 ст. 2 Закона о банкротстве конкурсное производство – это процедура, применяемая к должнику, в целях соразмерного удовлетворения требований кредиторов. Указанная цель реализуется, прежде всего, арбитражным управляющим, являющимся специальным субъектом профессиональной деятельности.
Для достижения данной цели конкурсный управляющий должен принимать меры к пополнению конкурсной массы, в том числе посредством оспаривания совершенных в преддверии банкротства сделок по выводу активов должника (подозрительных сделок, ст. 61.2 Закона о банкротстве), совершения иных действий, направленных на поиск, выявление и возврат имущества должника, находящегося у третьих лиц (абз. 5 п. 2 ст. 129 Закона о банкротстве).
При этом принятие судебного акта о применении последствий недействительности первой сделки, по которой вещь неправомерно была отчуждена должником, в виде взыскания стоимости этой вещи с другой стороны недействительной сделки, не свидетельствует о реальном восстановлении нарушенных прав кредиторов до тех пор, пока судебные акт о взыскании денежных средств фактически не будет исполнен. До исполнения реституционного требования должник вправе предъявить иск об истребовании вещи из незаконного владения последующего приобретателя (п. 16 Постановления Пленума ВАС РФ от 23.12.2010 №63 «О некоторых вопросах, связанных с применением главы III.1 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)»).
Таким образом, для проведения всего комплекса мероприятий по формированию конкурсной массы управляющий, помимо прочего, должен располагать информацией о судьбе имущества, отчужденного должником по недействительным подозрительным сделкам, по которым взысканная ранее стоимость имущества фактически не поступила в конкурсную массу.
Согласно абз. 7 п. 1 ст. 20.3 Закона о банкротстве арбитражный управляющий вправе запрашивать у государственных органов необходимые сведения о самом должнике, об обязательствах должника, о его контрагентах и об иных, перечисленных в этом абзаце лицах.
В рассматриваемом случае управляющему необходима информация о лицах, вступивших в правоотношения с контрагентами должника. Они не включены в перечень субъектов, перечисленных в абз. 7 п. 1 ст. 20.3 Закона о банкротстве. Соответствующая информация могла быть предоставлена управляющему лишь по запросу суда.
С учетом изложенного, конкурсный управляющий вправе обратиться в суд, рассматривающий дело о банкротстве, за содействием в получении сведений о последующих приобретателях имущества должника, стоимость которого не пополнила конкурсную массу.
Для достижения данной цели конкурсный управляющий должен принимать меры к пополнению конкурсной массы, в том числе посредством оспаривания совершенных в преддверии банкротства сделок по выводу активов должника (подозрительных сделок, ст. 61.2 Закона о банкротстве), совершения иных действий, направленных на поиск, выявление и возврат имущества должника, находящегося у третьих лиц (абз. 5 п. 2 ст. 129 Закона о банкротстве).
При этом принятие судебного акта о применении последствий недействительности первой сделки, по которой вещь неправомерно была отчуждена должником, в виде взыскания стоимости этой вещи с другой стороны недействительной сделки, не свидетельствует о реальном восстановлении нарушенных прав кредиторов до тех пор, пока судебные акт о взыскании денежных средств фактически не будет исполнен. До исполнения реституционного требования должник вправе предъявить иск об истребовании вещи из незаконного владения последующего приобретателя (п. 16 Постановления Пленума ВАС РФ от 23.12.2010 №63 «О некоторых вопросах, связанных с применением главы III.1 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)»).
Таким образом, для проведения всего комплекса мероприятий по формированию конкурсной массы управляющий, помимо прочего, должен располагать информацией о судьбе имущества, отчужденного должником по недействительным подозрительным сделкам, по которым взысканная ранее стоимость имущества фактически не поступила в конкурсную массу.
Согласно абз. 7 п. 1 ст. 20.3 Закона о банкротстве арбитражный управляющий вправе запрашивать у государственных органов необходимые сведения о самом должнике, об обязательствах должника, о его контрагентах и об иных, перечисленных в этом абзаце лицах.
В рассматриваемом случае управляющему необходима информация о лицах, вступивших в правоотношения с контрагентами должника. Они не включены в перечень субъектов, перечисленных в абз. 7 п. 1 ст. 20.3 Закона о банкротстве. Соответствующая информация могла быть предоставлена управляющему лишь по запросу суда.
С учетом изложенного, конкурсный управляющий вправе обратиться в суд, рассматривающий дело о банкротстве, за содействием в получении сведений о последующих приобретателях имущества должника, стоимость которого не пополнила конкурсную массу.
20.03.2023
Правовая позиция ВС РФ:
Верховный Суд РФ в Определениях от 06.03.2023 №303-ЭС22-22958 по делу №А51-5236/2022 и №310-ЭС19-28370 по делу №А54-2037/2017 дает разъяснения касательно права контролирующего должника лица, в отношении которого подано заявление о привлечении к субсидиарной ответственности, вступить в дело об оспаривании решения налогового органа в качестве третьего лица, а также обжаловать судебные акты по такому спору.
В силу п. 1 ст. 2 АПК РФ основной задачей судопроизводства в арбитражных судах является защита нарушенных или оспариваемых прав и законных интересов лиц, обратившихся в суд.
Государственная защита прав и свобод человека и гражданина, включая судебную защиту (ст. 45 и 46 Конституции РФ), предполагает не только право лица обратиться в суд, иной юрисдикционный орган, но и возможность эффективно пользоваться теми полномочиями участника (стороны) разбирательства, которые дает ему процессуальное законодательство.
При недостатке у должника средств для покрытия долгов, что является характерной ситуацией для процедуры банкротства, негативные последствия нередко несут контролировавшие должника лица, привлеченные к субсидиарной ответственности.
Даже если в итоге расчеты с кредиторами осуществляются за счет сохранившегося имущества должника, до их завершения объем включенных в реестр требований также влияет на правовое положение субсидиарного должника, во многом определяя состав и объем предпринятых обеспечительных мер и тем самым ограничивая его имущественные права.
При этом включение всех возможных требований в реестр требований кредиторов затрагивает права и законные интересы этого лица и в том случае, когда оно непосредственно не названо в конкретном судебном акте. В рамках же обособленного производства контролировавшее должника лицо уже не имеет возможности оспорить размер задолженности должника перед кредитором и обоснованность включения соответствующего требования в реестр.
Таким образом, наличие нормативного регулирования, позволяющего привлечь контролировавших должника лиц к субсидиарной ответственности в рамках дела о банкротстве, свидетельствует о необходимости обеспечения этих лиц и надлежащими средствами судебной защиты, включая возможность обжаловать судебное решение, принятое в рамках того же дела о банкротстве по результатам рассмотрения заявления кредитора о включении его требований в реестр требований кредиторов, в части определения размера данных требований за период, когда субсидиарный ответчик являлся контролирующим лицом по отношению к должнику.
На этом основании в Постановлении Конституционного Суда РФ от 16.11.2021 №49-П сформулирована правовая позиция о недопустимости ограничения права лиц, в отношении которых возбуждено производство о субсидиарной ответственности в деле о банкротстве, обжаловать судебные акты, принятые в рамках указанного дела о банкротстве без участия этого лица, в том числе в споре об установлении требований кредиторов к должнику.
Таким образом, контролирующему лицу, в отношении которого в рамках дела о банкротстве рассматривается вопрос о его привлечении к субсидиарной ответственности, должно быть обеспечено право на судебную защиту посредством рассмотрения компетентным судом его возражений относительно обоснованности требования кредитора, в том числе требования уполномоченного (налогового) органа, основанного на результатах проведенных в отношении должника мероприятиях налогового контроля. Вместе с тем в соответствии с п. 10 ст. 16 Федерального закона от 26.10.2002 №127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» разногласия по требованиям кредиторов или уполномоченных органов, подтвержденным вступившим в законную силу решением суда в части их состава и размера, не подлежат рассмотрению арбитражным судом в деле о банкротстве.
Таким образом, если вопрос о законности решения инспекции разрешается вне рамок дела о банкротстве, в частности, при рассмотрении дела в порядке главы 24 АПК РФ, контролирующему лицу, в отношении которого в установленном порядке предъявлено требование о привлечении к субсидиарной ответственности, право на судебную защиту должно быть предоставлено в аналогичном объеме: такое лицо вправе вступить в дело в качестве третьего лица согласно ст. 51 АПК РФ, а в случае, когда по делу уже вынесен судебный акт, которым спор разрешен по существу – вправе обжаловать решение суда в апелляционном, кассационном порядке применительно к ст. 42 АПК РФ.
Государственная защита прав и свобод человека и гражданина, включая судебную защиту (ст. 45 и 46 Конституции РФ), предполагает не только право лица обратиться в суд, иной юрисдикционный орган, но и возможность эффективно пользоваться теми полномочиями участника (стороны) разбирательства, которые дает ему процессуальное законодательство.
При недостатке у должника средств для покрытия долгов, что является характерной ситуацией для процедуры банкротства, негативные последствия нередко несут контролировавшие должника лица, привлеченные к субсидиарной ответственности.
Даже если в итоге расчеты с кредиторами осуществляются за счет сохранившегося имущества должника, до их завершения объем включенных в реестр требований также влияет на правовое положение субсидиарного должника, во многом определяя состав и объем предпринятых обеспечительных мер и тем самым ограничивая его имущественные права.
При этом включение всех возможных требований в реестр требований кредиторов затрагивает права и законные интересы этого лица и в том случае, когда оно непосредственно не названо в конкретном судебном акте. В рамках же обособленного производства контролировавшее должника лицо уже не имеет возможности оспорить размер задолженности должника перед кредитором и обоснованность включения соответствующего требования в реестр.
Таким образом, наличие нормативного регулирования, позволяющего привлечь контролировавших должника лиц к субсидиарной ответственности в рамках дела о банкротстве, свидетельствует о необходимости обеспечения этих лиц и надлежащими средствами судебной защиты, включая возможность обжаловать судебное решение, принятое в рамках того же дела о банкротстве по результатам рассмотрения заявления кредитора о включении его требований в реестр требований кредиторов, в части определения размера данных требований за период, когда субсидиарный ответчик являлся контролирующим лицом по отношению к должнику.
На этом основании в Постановлении Конституционного Суда РФ от 16.11.2021 №49-П сформулирована правовая позиция о недопустимости ограничения права лиц, в отношении которых возбуждено производство о субсидиарной ответственности в деле о банкротстве, обжаловать судебные акты, принятые в рамках указанного дела о банкротстве без участия этого лица, в том числе в споре об установлении требований кредиторов к должнику.
Таким образом, контролирующему лицу, в отношении которого в рамках дела о банкротстве рассматривается вопрос о его привлечении к субсидиарной ответственности, должно быть обеспечено право на судебную защиту посредством рассмотрения компетентным судом его возражений относительно обоснованности требования кредитора, в том числе требования уполномоченного (налогового) органа, основанного на результатах проведенных в отношении должника мероприятиях налогового контроля. Вместе с тем в соответствии с п. 10 ст. 16 Федерального закона от 26.10.2002 №127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» разногласия по требованиям кредиторов или уполномоченных органов, подтвержденным вступившим в законную силу решением суда в части их состава и размера, не подлежат рассмотрению арбитражным судом в деле о банкротстве.
Таким образом, если вопрос о законности решения инспекции разрешается вне рамок дела о банкротстве, в частности, при рассмотрении дела в порядке главы 24 АПК РФ, контролирующему лицу, в отношении которого в установленном порядке предъявлено требование о привлечении к субсидиарной ответственности, право на судебную защиту должно быть предоставлено в аналогичном объеме: такое лицо вправе вступить в дело в качестве третьего лица согласно ст. 51 АПК РФ, а в случае, когда по делу уже вынесен судебный акт, которым спор разрешен по существу – вправе обжаловать решение суда в апелляционном, кассационном порядке применительно к ст. 42 АПК РФ.
08.03.2023
Правовая позиция ВС РФ:
Верховный Суд РФ в Определении от 02.02.2023 №308-ЭС19-12575(2) по делу №А32-33769/2016 дает разъяснения касательно оценки судом равноценности встречного предоставления по оспариваемой сделке о передаче прав и обязанностей застройщика.
При квалификации на предмет подозрительности сделки, предполагающей передачу контрагенту незавершенного строительством объекта с обязанностями передать помещения покупателям-дольщикам, во внимание должны приниматься определяемые на момент заключения сделки совокупная стоимость прав на земельный участок и объект незавершенного строительства (в качестве актива), а также затраты, необходимые для исполнения обязательств перед участниками строительства, которые перешли к новому застройщику (в качестве пассива). Соотношение указанных параметров (сальдо) оценивается судом для разрешения вопроса о равноценности сделки.
Если по итогам определения соотношения разница сложится не в пользу должника и суд придет к выводу о необходимости признания сделки недействительной ввиду существенного отклонения сальдо встречных предоставлений, то с учетом обстоятельств дела и позиций сторон оспариваемая сделка может быть признана недействительной.
Если по итогам определения соотношения разница сложится не в пользу должника и суд придет к выводу о необходимости признания сделки недействительной ввиду существенного отклонения сальдо встречных предоставлений, то с учетом обстоятельств дела и позиций сторон оспариваемая сделка может быть признана недействительной.
16.02.2023
Правовая позиция ВС РФ:
Верховный Суд в Определении РФ от 31.01.2023 №305-ЭС19-18803(10) по делу №А40-168513/2018 в очередной раз повторяет правовую позицию из дела о банкротстве ООО «Русское поле 1», акцентируя внимание на недопустимость двойной квалификации оспариваемой сделки. Кроме того, высший суд дает разъяснения касательно доказывания факта отчуждения имущества должника.
Исходя из того, что совершение подозрительной сделки по сути является также злоупотреблением права, но со специальным юридическим составом признаков, указанных в ст. 61.2 Закона о банкротстве, квалификация по ст. 10 и 168 ГК РФ должна применяться субсидиарно к специальным нормам. Произвольная или двойная квалификация одного и того же правонарушения как по специальным, так и по общим нормам противоречит принципам правовой определенности и предсказуемости.
Одним из обязательных признаков недействительности подозрительной сделки является причинение вреда кредиторам должника. В силу принципа состязательности сторон судебного спора (ст. 9 АПК РФ) и правовых норм, регулирующих доказывание обстоятельств дела (ст. 65, 66 АПК РФ) факт причинения вреда должен доказываться лицом, оспаривавшим сделку. Его процессуальный оппонент несет бремя опровержения этих обстоятельств.
Лицо, не участвовавшее в сделке, объективно ограничено в возможности по предоставлению в суд прямых доказательств отчуждения имущества должника. Однако это не освобождает его от обязанности по доказыванию обстоятельств спора, на которые оно ссылалось в заявлении. Такое лицо может выстраивать свою процессуальную позицию, в частности, на косвенных доказательствах о передаче ответчику конкретного имущества должника и хотя бы в какой-то степени подтвердить обоснованность своих претензий, запустив тем самым состязательную процедуру доказывания.
Противоположная сторона спора может либо проигнорировать выдвинутые против нее доводы и доказательства под риском принятия судебного решения не в свою пользу, либо опровергнуть доводы заявителя, опорочив его доказательства или представив собственные. В то же время переложение на ответчика обязанности по доказыванию обстоятельств, на которые ссылался заявитель, противоречит принципу состязательности судебного процесса.
Одним из обязательных признаков недействительности подозрительной сделки является причинение вреда кредиторам должника. В силу принципа состязательности сторон судебного спора (ст. 9 АПК РФ) и правовых норм, регулирующих доказывание обстоятельств дела (ст. 65, 66 АПК РФ) факт причинения вреда должен доказываться лицом, оспаривавшим сделку. Его процессуальный оппонент несет бремя опровержения этих обстоятельств.
Лицо, не участвовавшее в сделке, объективно ограничено в возможности по предоставлению в суд прямых доказательств отчуждения имущества должника. Однако это не освобождает его от обязанности по доказыванию обстоятельств спора, на которые оно ссылалось в заявлении. Такое лицо может выстраивать свою процессуальную позицию, в частности, на косвенных доказательствах о передаче ответчику конкретного имущества должника и хотя бы в какой-то степени подтвердить обоснованность своих претензий, запустив тем самым состязательную процедуру доказывания.
Противоположная сторона спора может либо проигнорировать выдвинутые против нее доводы и доказательства под риском принятия судебного решения не в свою пользу, либо опровергнуть доводы заявителя, опорочив его доказательства или представив собственные. В то же время переложение на ответчика обязанности по доказыванию обстоятельств, на которые ссылался заявитель, противоречит принципу состязательности судебного процесса.
03.02.2023
Правовая позиция ВС РФ:
Верховный Суд РФ в Определении от 30.01.2023 №307-ЭС22-18671 по делу №А56-64205/2021 развивает правовые позиции касательно привлечения к субсидиарной ответственности по обязательствам ликвидированного в административном порядке ООО.
То обстоятельство, что согласно бухгалтерской отчетности хозяйственного общества им была получена прибыль в размере, превышающем величину задолженности перед кредитором, само по себе не означает, что в распоряжении общества имелись денежные средства и иное имущество в необходимом размере.
Прибыль представляет собой финансовый показатель деятельности хозяйствующего субъекта (разница между полученными доходами и понесенными расходами), что не тождественно достаточности имущества и платежеспособности лица.
Тот факт, что ответчик не сдавал финансовую и бухгалтерскую отчетность хозяйственного общества, не представил в налоговый орган достоверные сведения об обществе (что послужило основанием для его исключения из государственного реестра как недействующего юридического лица), также не образует достаточных оснований для привлечения ответчика к субсидиарной ответственности, поскольку не означает, что при сохранении статуса юридического лица у общества последнее имело возможность осуществить расчеты с истцом, но уклонилось от исполнения денежного обязательства.
При рассмотрении судом ходатайства об истребовании сведений о движении денежных средств по расчетному счету общества необходимо учитывать, что анализ движения денежных средств по банковскому счету общества может позволить сделать вывод о наличии (отсутствии) денежных средств для осуществления расчетов, правомерности их расходования.
Прибыль представляет собой финансовый показатель деятельности хозяйствующего субъекта (разница между полученными доходами и понесенными расходами), что не тождественно достаточности имущества и платежеспособности лица.
Тот факт, что ответчик не сдавал финансовую и бухгалтерскую отчетность хозяйственного общества, не представил в налоговый орган достоверные сведения об обществе (что послужило основанием для его исключения из государственного реестра как недействующего юридического лица), также не образует достаточных оснований для привлечения ответчика к субсидиарной ответственности, поскольку не означает, что при сохранении статуса юридического лица у общества последнее имело возможность осуществить расчеты с истцом, но уклонилось от исполнения денежного обязательства.
При рассмотрении судом ходатайства об истребовании сведений о движении денежных средств по расчетному счету общества необходимо учитывать, что анализ движения денежных средств по банковскому счету общества может позволить сделать вывод о наличии (отсутствии) денежных средств для осуществления расчетов, правомерности их расходования.
01.02.2023
Правовая позиция ВС РФ:
В Определении Верховного Суда РФ от 23.01.2023 №305-ЭС21-18249(2, 3) по делу №А40-303933/2018 изложена правовая позиция о субсидиарной ответственности номиналов и бенефициаров.
Законодательством о банкротстве предусмотрена возможность привлечения к ответственности как фактических (теневых), так и номинальных контролирующих лиц (п. 9 ст. 61.11 Закона о банкротстве).
Смысл и предназначение номинального контролирующего лица (в частности, руководителя) состоят в том, чтобы обезопасить действительных бенефициаров от негативных последствий принимаемых по их воле недобросовестных управленческих решений, влекущих несостоятельность организации. В результате назначения номинальных руководителей создается ситуация, при которой имеются основания для привлечения к ответственности лиц, формально совершивших недобросовестное волеизъявление. При этом внешне условия для возложения ответственности на теневых руководителей (иного контролирующего лица) не формируются по причине отсутствия как информации об их личности, так и письменных доказательств их вредоносного поведения.
Тем самым происходит перекладывание ответственности с реально виновных лиц на номинальных, что в конечном итоге нарушает права кредиторов на получение возмещения, поскольку номинальные руководители не являются инициаторами действий, повлекших банкротство, и, как правило, не имеют имущества, достаточного для погашения причиненного ими вреда. При этом бенефициары, избежавшие ответственности, подобным способом извлекают выгоду из своего недобросовестного поведения.
Очевидно, что такое положение дел не может являться допустимым. Именно поэтому к субсидиарной ответственности подлежат привлечению как теневые, так и номинальные контролирующие лица солидарно (абз. 2 п. 6 Постановления Пленума ВС РФ №53). Первые – поскольку в результате именно их виновных действий стало невозможным погасить требования кредиторов, вторые – поскольку они своим поведением содействовали сокрытию личности действительных правонарушителей.
Предусмотренная абз. 2 п. 2 ст. 126 Закона о банкротстве обязанность руководителя передать документацию должника конкурсному управляющему в равной степени (солидарно) распространяется как на номинального, так и на фактического руководителя. Неисполнение этой обязанности влечет возможность впоследствии применить презумпцию доведения до несостоятельности, предусмотренную пп. 2 п. 2 ст. 61.11 Закона о банкротстве.
Наличие статуса бенефициара корпоративной группы еще не свидетельствует о том, что такое лицо является фактическим директором тех компаний группы, где формально должность руководителя занимает номинальное лицо. Бенефициар, как правило, не управляет ежедневной текущей деятельностью подконтрольных ему корпораций. В то же время он в силу принадлежащего ему контроля должен располагать сведениями о лицах, которые не только номинально, но и фактически осуществляют функции руководителя. При возникновении соответствующего спора на бенефициара может быть возложена обязанность раскрыть информацию о таких лицах. При неисполнении соответствующей обязанности последствия допущенного фактическим руководителем нарушения могут быть вменены этому бенефициару, поскольку именно он создает модель управления, при которой теневой директор совершает противоправные действия и его выявление становится невозможным.
Утверждение бывшего директора должника о реальности своих полномочий как директора и нахождении документов (которые так и не были переданы) у него лично не может опровергать доводы заявителя о номинальности статуса указанного лица, поскольку принятие номинальным директором вины на себя является одним из ключевых условий заранее достигнутых договоренностей с фактическим руководителем.
Смысл и предназначение номинального контролирующего лица (в частности, руководителя) состоят в том, чтобы обезопасить действительных бенефициаров от негативных последствий принимаемых по их воле недобросовестных управленческих решений, влекущих несостоятельность организации. В результате назначения номинальных руководителей создается ситуация, при которой имеются основания для привлечения к ответственности лиц, формально совершивших недобросовестное волеизъявление. При этом внешне условия для возложения ответственности на теневых руководителей (иного контролирующего лица) не формируются по причине отсутствия как информации об их личности, так и письменных доказательств их вредоносного поведения.
Тем самым происходит перекладывание ответственности с реально виновных лиц на номинальных, что в конечном итоге нарушает права кредиторов на получение возмещения, поскольку номинальные руководители не являются инициаторами действий, повлекших банкротство, и, как правило, не имеют имущества, достаточного для погашения причиненного ими вреда. При этом бенефициары, избежавшие ответственности, подобным способом извлекают выгоду из своего недобросовестного поведения.
Очевидно, что такое положение дел не может являться допустимым. Именно поэтому к субсидиарной ответственности подлежат привлечению как теневые, так и номинальные контролирующие лица солидарно (абз. 2 п. 6 Постановления Пленума ВС РФ №53). Первые – поскольку в результате именно их виновных действий стало невозможным погасить требования кредиторов, вторые – поскольку они своим поведением содействовали сокрытию личности действительных правонарушителей.
Предусмотренная абз. 2 п. 2 ст. 126 Закона о банкротстве обязанность руководителя передать документацию должника конкурсному управляющему в равной степени (солидарно) распространяется как на номинального, так и на фактического руководителя. Неисполнение этой обязанности влечет возможность впоследствии применить презумпцию доведения до несостоятельности, предусмотренную пп. 2 п. 2 ст. 61.11 Закона о банкротстве.
Наличие статуса бенефициара корпоративной группы еще не свидетельствует о том, что такое лицо является фактическим директором тех компаний группы, где формально должность руководителя занимает номинальное лицо. Бенефициар, как правило, не управляет ежедневной текущей деятельностью подконтрольных ему корпораций. В то же время он в силу принадлежащего ему контроля должен располагать сведениями о лицах, которые не только номинально, но и фактически осуществляют функции руководителя. При возникновении соответствующего спора на бенефициара может быть возложена обязанность раскрыть информацию о таких лицах. При неисполнении соответствующей обязанности последствия допущенного фактическим руководителем нарушения могут быть вменены этому бенефициару, поскольку именно он создает модель управления, при которой теневой директор совершает противоправные действия и его выявление становится невозможным.
Утверждение бывшего директора должника о реальности своих полномочий как директора и нахождении документов (которые так и не были переданы) у него лично не может опровергать доводы заявителя о номинальности статуса указанного лица, поскольку принятие номинальным директором вины на себя является одним из ключевых условий заранее достигнутых договоренностей с фактическим руководителем.
25.01.2023
Правовая позиция ВС РФ: